Дело было в том, что зимой 1919 года обострился дефицит топлива — не хватало дров. Вот и возник вопрос о целесообразности отопления театра. «В Большом театре дают балет “Коппелия”, и я случайно оказываюсь на гудящей галерке. В театре холодно, публика сидит в валенках, в шубах, под куполом висит морозный туман от дыхания зрителей. Зима 1919 года была вообще какой-то небывало лютой и голодной. Москва глубоко утонула в снегу, на улицах валялись закоченевшие дохлые лошади, их никто не убирал. У нас в доме вся жизнь перенеслась в ту комнату, где топилась “буржуйка”. Длинная, голенастая труба тянулась от нее в форточку. Поэтому в комнате дыма было больше, чем тепла. Мать варила суп: на чугун кипятка горсть пшена. Мы сидим, жмемся ближе к “буржуйке” и друг к другу… И вдруг — Большой театр! Красный бархат партера и лож, золото, сияние огней в хрустальных подвесках. Все это казалось почти ирреальным и все-таки было явью. Радостная роскошь обстановки, звуки настраиваемых в оркестре инструментов, тьма, медленно сходившая в зал вслед меркнувшей люстре, взлетающий вверх занавес и, наконец, яркая сцена, на которой, непричастно стуже, стояла грациозная балерина в короткой пачке и резво веселая», — вспоминал юный зритель Асаф Мессерер. В итоге по предложению Ленина Большой театр стали не только снабжать дровами и пайками, но и не разогнали.

Интересно выразился о Большом театре нарком просвещения большевистского правительства Луначарский, сказав, что он необходим «для удовлетворения великой культурной нужды трудового населения». Нужду победивший пролетариат принялся справлять в театре уже через две недели после октябрьского переворота 1917 года. Переезд столицы в Москву в 1918 году ознаменовал собой и изменение отношения власти к Большому театру, зал которого стал использоваться для проведения внушительных большевистских собраний и партийных съездов. На долгие годы зрительный зал Большого театра стал главным залом страны. А царскую ложу немедля заняли революционные предводители, в частности Ленин бывал в театре около сорока раз…

Схожая реакция публики на появление в царской ложе Ленина и Николая II говорит лишь о том, что с изменением государственного строя суть сложных отношений между властью и театром осталась прежней, а роль царя очень верно обозначил Шаляпин, назвав его главным антрепренером Российской империи. Такова же была и роль Сталина. Он, наверное, единственный из всех вождей, кто так пристально и искренне интересовался Большим театром, активно вмешиваясь в его работу. Вот потому-то и не любил Иосиф Виссарионович появляться в бывшей царской ложе — ему не требовалось демонстрировать свою неограниченную власть. Приезжал он для другого: посмотреть как бы глазами режиссера спектакль, в создании которого принял участие, потому и сидел в боковой ложе рядом со сценой. Боялся он покушений, как большинство диктаторов, так зачем же превращаться в мишень для потенциальных снайперов? Ведь царская ложа видна как на ладони.