Довольно заметный вклад Николай Михайлович внес и в энтомологию, сам он открыл шесть новых видов и подвидов бабочек, а свою коллекцию насекомых, содержащую более 110 тысяч экземпляров, подарил Зоологическому музею.
Имея в виду его либеральные взгляды, родственники называли Николая Михайловича Филиппом Эгалите. Так именовал себя герцог Луи-Филипп Орлеанский (1747–1793), пылкий сторонник Великой Французской революции, принадлежавший к Королевскому дому Бурбонов. В конце концов его казнили революционеры, хотя в загробном мире он мог утешаться тем, что его сын Луи-Филипп (1773–1850) стал-таки королем Франции именно благодаря поддержке либералов, или, точнее, стоявшей за ними буржуазии[289].
У Николая Михайловича, слывшего женоненавистником и подозреваемого в гомосексуализме, детей не было, да и Россия в феврале 1917 года окончательно свернула с монархической дороги.
Великий князь, принявший Февральскую революцию с восторгом, быстро разочаровался во Временном правительстве, а при большевиках в апреле 1918 года вместе со своим братом Георгием был выслан в Вологду, где часто общался с переехавшими туда дипломатами из стран Антанты.
Возможно, это стало одной из причин их ареста и отправки в Петроград, где их посадили в Петропавловскую крепость. Несмотря на заступничество А.М. Горького, Ленин утвердил вынесенный чекистами смертный приговор, бросив реплику о том, что «революция не нуждается в историках».
Николая Михайловича расстреляли в Петропавловской крепости вместе с братом Георгием, а также двоюродными братьями Павлом Александровичем и Дмитрием Константиновичем[290].
Единственная дочь Михаила Николаевича Анастасия (1860–1922) с детства была окружена заботой своих братьев. В 18 лет ей подыскали супруга – Фридриха Франца III Мекленбург-Шверинского (1851–1897), представлявшего немецкую княжескую династию, впервые породнившуюся с Романовыми еще во времена Петра I. По линии Павла I герцог приходился княжне троюродным племянником, однако невесту смущало не столько это родство, сколько болезненность жениха и вызванная экземой сыпь на его лице. Тем не менее брак все-таки состоялся. Как писал провожавший ее за границу брат великий князь Александр Михайлович: «Прозвучал сигнал к отходу поезда, и мы потеряли нашу Анастасию из вида. Моя мать разрыдалась, отец нервно перебирал в руках свои перчатки… Бессердечный закон, вынуждавший членов Российского императорского дома вступать в брак с представителями иностранных владетельных домов, забрал из нашей семьи свою первую жертву».