Пили ещё. Танька заплетающимся языком рассказывала Альбине о Петраковском. Альбина молча курила, глядя то на смеющееся лицо рассказчицы, то на девушек, проходивших мимо. Официантка по её знаку оба бокала опять наполнила. Так прошло полчаса, а потом – ещё минут двадцать.

– Ты, вроде бы, собиралась потанцевать стриптиз, – напомнила Танька, также взяв сигареты и закурив, – или передумала?

– Нет, закончи, закончи! Что было дальше?

– А, дальше-то? Дальше генерал даёт ему в морду…

– Как? При тебе?

– При всех! Даёт ему в морду и говорит: «Я тоже тебя услышал, педерастическая блевотина!» Петраковский орёт: «Охрана, охрана!» Но, разумеется, дураков не нашлось соваться. А генерал продолжает: «Звони, козёл, Ликучёву и говори ему, что Лоховская не подходит для этой роли!»

– Он позвонил?

– Естественно, позвонил! И даже сказал, кто для этой роли подходит, хоть генерал его не просил об этом. Но генерал остался доволен. И выпил с ним.

Раздавив окурок, Альбина велела Таньке зорко следить за сумочкой и пошла танцевать стриптиз. Её объявили. «Бизон» зашёлся диким свинячьим визгом, который тотчас же был захлёстнут визгом «Spice Girls» под бешеные удары ритма.

В сумочке оказались кредитки, связка ключей, ключ с пультиком, документы и телефон. Таньку заинтересовал лишь ключ от машины. Сунув его в карман, она сквозь восторженную толпу протиснулась в вестибюль и вышла на улицу.

Глава восьмая

Глава восьмая

С улицы Ленина, где снимала квартиру Ленка, она и Юлька домчались до станции за минуту. Их подвёз на машине бывший Танькин жених – но не Моисей, а другой. Он ждал у подъезда. Что интересно, в квартире осталась Ритка Халецкая – та молоденькая газетчица из киоска, которая посвятила Таньку во все подробности светской жизни столицы. У Ритки был выходной, и она решила нагрянуть к Ленке. Последняя вместе с Юлькой ждала звонка. С Риткой притащилась вокзальная малолетка Женька. Но Женька сразу разделась и оприходовала не слитую после Ленки ванну, где впала в спячку. Все были этому очень рады. Халецкой же объяснили, что она может остаться, если ей хочется, но когда зазвонит телефон, её сразу вышвырнут вон, и это без вариантов. Халецкая очень громко ответила, что ей к хамству не привыкать, поэтому всё отлично. Весь следующий час Юлька раздражённо лежала носом к стене на узкой кровати, тщетно пытаясь уснуть, а провинциалки страстно шуршали какими-то упаковками, хохотали, визжали, слушали песню про городок и развязно спорили о спиртных напитках и о любви.

– Ты думаешь, зря Иисус Христос по Земле бродил сорок дней после Пасхи? – спрашивала Халецкая, сидя в кресле на пятках и энергично размахивая руками, – как бы не так! Он подал нам знак, что сорок – это число святое. Оно встречается в Библии раз пятнадцать. Если в напитке не сорок градусов, он – от Дьявола! Дурновкусие! Тот, кто любит такой напиток – не кавалер, а болван. Ответь ему прямым текстом: «Если ты жить не можешь без пива – раков бери, а не проституток!»