– Да, с ногой у тебя, конечно, беда какая-то.

Помолчали. Матвей закуривал.

– Как Маринка в больнице-то оказалась? – спросила Юлька, всосав через хлюпающий нос дым.

– У неё началась депрессия с осложнениями. Дали направление к психиатру. Тот порекомендовал госпитализацию.

– Ты к ней ездил?

– К ней не пускают. Но передачу отвёз.

У наружной двери было далеко не так жарко, как на втором этаже. Поглядев на Юльку, Матвей увидел, что губы у неё синие.

– Ты пошла бы, оделась!

– Свой полушубок мне дай. Под ним у тебя – два свитера.

Матвей дал. Полушубок, который был ему чуть повыше колен, Юльке оказался пониже. Она мгновенно согрелась в нём. Ей очень понравилось, как он пахнет. Но это не был запах Матвея. Это был запах овечьей шерсти.

– Так что, продаст мне Мишка наждачку? – спросил Матвей. Юлька разозлилась.

– Вот уж не знаю! Да и плевать мне на это. Правда, плевать! Ты лучше подумай, как нам быть дальше.

– Ладно, – сказал Матвей и стал думать. Через минуту спросил:

– Сколько, интересно, гробов влезает в машину?

– В машину? Тридцать четыре.

– А тридцать шесть нельзя всунуть?

– Думаю, можно. Только зачем?

– Их в морг возят?

– В морг. Он, кажется, где-то на Профсоюзной.

– А Генка – что, идиот?