Каждый солдат из их контуберния собрал достаточно, чтобы пьянствовать несколько ночей подряд, а некоторым, как Вителлию, повезло еще больше. По пути к лагерю те, кому досталось меньше, немилосердно дразнили более успешных товарищей. После долгожданной победы всеми овладело радостное, как в день выплаты жалованья за четыре месяца, настроение. Легионеры смертельно устали и перепачкались в грязи и крови; не было вина и почти не было еды, но германцев разгромили, и перед ними открывался путь к Рейну. Возможно, Арминий и соберет воинов, но, учитывая потери варваров, это казалось сомнительным.

– Посмотри, – сказал Вителлий, протягивая руку.

Пизон вгляделся. В десятке шагов слева от них лежал на боку воин. Туника на спине была залита кровью; возле неподвижных пальцев лежало копье. На одном из запястий блестело серебро. Пизон устал, и его не привлекла возможность увеличить добычу. Он продолжал шагать, бросив:

– Успокойся.

– Браслет, кажется, большой, – возразил Вителлий, обнажая меч. Он свернул и зашлепал по грязи.

Пизон только поднял глаза к небу, но не остановился. Остальные шли за ним. Уже начались споры, чья очередь готовить обед из оставшихся продуктов, когда их догнал сдавленный крик. У Пизона сжалось сердце. Он обернулся. Можжевеловый куст мешал, но он видел, как Вителлий наносит колющий удар вниз. Пизон расслабился. Воин оказался живым и закричал; Вителлий добивал его.

– Все нормально? – окликнул Пизон.

Ответа не последовало. Вителлий нанес еще удар и выпрямился. Лицо его свело судорогой.

– У шлюхиного сына был нож.

Пизон уже бежал к нему, но Вителлий тут же упал. Германец лежал на спине – теперь он уже точно был мертв, но с кинжалом в руке. В нескольких шагах от трупа сидел Вителлий с искаженным от боли лицом, держась обеими руками за промежность; грязь между его вытянутых ног была зловещего темно-красного цвета. Пизон упал на колени, срывая с шеи свой шарф – единственную вещь, которую можно было использовать для перевязки.

– Куда он попал?

Лицо Вителлия было пепельно-серым.

– Выше, в бедро. Держал нож наготове… наверное, надеялся, что какой-нибудь дурак перевернет его, как это сделал я. Даже удара не увидел, только почувствовал сильную боль.

– Дай взглянуть.

Вителлий отнял свои руки, залитые кровью, и Пизон сдвинул усаженные металлическими бляшками кожаные ленты, свисавшие с пояса друга. Он осторожно поднял край туники Вителлия – и с трудом сдержал крик отчаяния. Кровь, ярко-красная кровь, била струей из глубокой раны в правом бедре Вителлия. Пизон не был хирургом, но понял, что, по всей видимости, перерезана артерия.