Айкони оглянулась на Новицкого. Хорошо, что он ранен: это поможет ей. Она вытащила слегу, перехватила поудобнее и в развороте со всей силы ударила Новицкого по кровоточащему плечу. Григорий Ильич взвыл от боли и бултыхнулся боком в болотину. Он ушёл с головой, но сразу вынырнул, кашляя и выплёвывая тину. Айкони как коза прыгнула вперёд, расплёскивая бурую жижу, а Пантила, который двигался за Новицким, кинулся к Григорию Ильичу и цепко ухватил его за руку, не позволяя утонуть.

Айкони прыгнула снова, а потом снова. Коряга была уже близко. Никто из казаков не погнался за девчонкой – Пантила и барахтающийся Новицкий перегородили им путь по броду. На это Айкони и рассчитывала.

– Стой, сатана! – взревел Емельян.

Ружьё висело у него поперёк груди на ремне. Емельян отбросил слегу, стряхнул ремень с шеи, вскинул ружьё и прицелился.

– Нэ стрыляй! – отчаянно крикнул из болотины Новицкий.

Пантила рванул его на себя.

Емельян выстрелил. Взвился кислый пороховой дымок. Но ничего вокруг не изменилось. Айкони вскарабкалась на корягу, пролезла сквозь сучья, соскочила по другую сторону коряги и побежала прочь уже по колено в воде. Емельян промахнулся. Эхо несколько раз хлопнуло в дальних лесах.

Пантила выволакивал Новицкого на брод. Григорий Ильич стонал от боли в потревоженном плече и грузно ворочался, облепленный болотной слизью. Мерзкая широкая прядь из водорослей намоталась ему на локоть, словно болото схватило его зелёной тинной рукой, и с неожиданной яростью мощно дёрнула обратно в болото. Пантила, державший Новицкого, едва не соскользнул вслед за ним. Емельян, ругаясь, ринулся на подмогу Пантиле. Вдвоём они еле вытащили задыхающегося Григория Ильича на брод. За Новицким в топь тянулись бурые верёвки с мелкими листочками.

– Это нечисть ярится, – угрюмо произнёс Кирьян Палыч Кондауров, стоящий за Емельяном. – Не желает нас пущать.

– Сорвалась с крючка, стервь, – щурясь, процедил Емельян.

Айкони вдали прыжками бежала по чёрной воде к острову.

– Тот остров – Ен-Пугол, – убеждённо сказал Пантила.

Двенадцать человек стояли посреди болота по пояс в трясине и смотрели на остров, до которого было меньше полверсты. Понизу, по берегу, остров оброс ивняком и смородиной, а над лиственными кущами царственно вздымались прямые тонкоствольные сосны. Ен-Пугол – заклятое, потаённое мольбище вогулов… Но среди сосен тревожно мелькали и верещали птицы.

– На острове люди, – предупредил товарищей Пантила.

Впрочем, переполох наверняка подняла Айкони.

Идти по отмели стало гораздо легче. Под ногами был уже не вязкий ил, а что-то плотное – песок или суглинок. Измученные переходом казаки брели к кустам Ен-Пугола, надеясь на отдых. Владыка не признавался, что изнемог.