Англичанин смотрит на него из-под козырька фуражки, окаймленной позолоченным кантом; некоторое время он хмурится и не отводит взгляда. Потом кивает и уже собирается уходить, но останавливается.

– Это правда, что вы предупредили о взрыве на моем корабле?

Отвечает Ломбардо:

– Так и было, капитан.

– И почему вы это сделали?

– Нашей целью был корабль. В данном случае не было никакой необходимости губить весь экипаж… Поэтому мы решили предупредить, когда уже не оставалось времени отвести корабль от стоянки или обнаружить взрывчатку – только собрать людей на палубе и спасти.

– Но на «Хайбер-Пасс» люди погибли, – возражает Фрейзер.

– Возможно, не знаю.

– Не знаете?

– Я же говорю, сеньор, я понятия не имею, о каком судне вы говорите.

Англичанин смотрит на Скуарчалупо:

– А вы?

Неаполитанец пожимает плечами, соединяет кончики пальцев на правой руке и мягко потирает их друг о друга. Левантийский жест, древний, как его родина или само Средиземноморье.

– Я понятия не имею даже, в какой географической местности нахожусь, капитан.

Впервые некое подобие улыбки мелькает на лице англичанина. Но тут же исчезает.

– Боюсь, вы взяты в плен на Гибралтаре.

Теперь уже Скуарчалупо улыбается, но открыто, во весь рот:

– Черт побери… А ведь я мог оказаться около Суды или в Александрии.

– Заткнись, наглый придурок, – раздраженно прикрикивает на него один из офицеров.

Фрейзер поворачивается к нему, приказывая не вмешиваться, и тот умолкает, испепеляя итальянцев взглядом. Скуарчалупо замечает, что рыжебородого офицера все это явно развлекает, хотя он спокоен и наблюдает молча. Как будто все происходящее его не касается.