– Еще бы! Ведь они покупают у тебя ружья и порох, – проворчал Адамсон.

– Ну и что! Краснокожим тоже надо как-то жить. Нашему брату торговцу или трактирщику все равно – краснокожий или белый…

– Главное, чтобы платили! – ядовито вставил Адамсон.

– Да, главное, чтобы платили. Но скажи, как, по-твоему, могу я теперь чувствовать себя в безопасности здесь, в этой собачьей конуре? Ты не знаешь Харри. Зато я его хорошо знаю. Ты спросишь, что он будет делать? Я могу тебе точно сказать, что он будет делать. Он вернется к своим Сыновьям Большой Медведицы, а потом вместе с ними сожжет мою факторию дотла. Дело можно закрывать, а деньги вкладывать во что-нибудь другое. Завтра сюда все равно придут солдаты. Я оставлю им тут все как есть, а сам буду уносить ноги.

– А ты не хочешь вложить свои деньги в мою ферму? Если тебе все равно нужно начинать все сначала?

Бен насмешливо покашлял:

– Нет, приятель, сельское хозяйство не по мне. На земледелии не разбогатеешь, это гиблое дело. А ты, как я вижу, крестьянин до мозга костей и так и будешь всю жизнь тянуть лямку. Откуда ты родом?

– А тебе какое дело? Из-за большой лужи, из захолустья, где одни горы и каменистая земля, много работы, мало еды, жадность и тумаки. Мой отец – крестьянин и умрет крестьянином, тут ты прав. Вы, торгаши, сделаны из другого теста.

– Это верно, Миссурийская Крыса. Но ты все же славный малый, и я хочу сделать тебе доброе дело. Я освобождаю тебя от платы. Забудь те пару стаканов бренди, которые ты выпил; я налью тебе еще сколько хочешь. Только у меня к тебе одна просьба: до рассвета осталось три часа – возьми на себя охрану дверей. Ты же здесь самый трезвый.

Адамсон ничего не ответил, но взял винтовку и лег на пол у двери, как сторожевая собака.

Время шло. В блокгаузе царила зловещая тишина. Часовые стояли, устало прислонившись лбами к бойницам. Остальные храпели. Адамсон время от времени касался пальцами ключа от двери, который ему доверил Бен, и пытался в темноте следить за Рыжим Джимом. Тот еще раз подошел к мертвецу, потом прошелся взад-вперед по залу. В конце концов он грубо, чуть ли не пинками согнал трех охотников с места, на котором ему по непонятным причинам непременно захотелось расположиться. Те, недовольно ворча, поднялись и перебрались на другое место. Рыжий Джим вел себя как сильный самец в собачьей стае. Адамсон видел, как он лег и подозвал к себе Бена. Они укрылись одним одеялом. Это навело его на мысль, что они, возможно, заодно и вместе проворачивают какие-то темные дела.

Абсолютная тишина действовала усыпляюще, и Адамсон с трудом заставлял себя не ослаблять внимание.