кланы, искавшие убежища под властью всемогущих богов. Торхадд и Торольв, покидая Норвегию, взяли с собой на борт корабля столбы родового святилища, чтобы утвердить удачу рода на новом месте. Эти люди обладали такой мощной удачей, что она не оставляла их и за морем, а привезенная с родины святость приживалась на новой почве и укрепляла их верховенство над другими поселенцами.

Но наличие храма не было обязательным условием для поклонения богам, и мы не имеем права проводить разграничительную линию, с одной стороны которой находились бы знатные люди со своим святилищем, а с другой – простолюдины с их домовыми блот-хаузами. Рост клана не обязательно приводил к разрушению старых связей между домом, где приносились жертвы, и пиршественным залом; и даже если клан сильно разрастался и возводился специальный дом для собраний, это вовсе не означало, что строился храм исландского типа. Вполне возможно, что исландское сочетание блот-хауза с залом было введено переселенцами после их знакомства с христианскими церквями, которые часть из них увидели во время своего пребывания на Британских островах. Люди, которые начали жизнь в новой стране, вполне могли ввести у себя подобные инновации. Новые религиозные отношения, которые завели со своими упрямыми подданными норвежские короли-реформаторы, вовсе не означали, что в этой стране стали сооружать церкви. Когда Олав упрекал идолопоклонников Трандхейма в том, что они не хотят отказаться от своих старых верований, они, если верить саге, сделали вид, что не понимают, о чем он, и вели себя, как добрые товарищи, которые время от времени встречаются на дружеской пирушке: «Мы устраивали святочные пиры и совместные попойки по всей округе, и йомены вовсе не скупятся, готовясь к Рождеству, оставляя кое-какие запасы, чтобы повеселиться после него. Что касается Мёри (древнего места жертвоприношений) – то это большой дом, в котором достаточно места, а по соседству с ним живет много людей, и они думают, что выпивка в компании друзей лишь усиливает веселье» – такими искренними словами йомены отвечали на обвинения короля.

В «Саге о людях из Лососьей долины» говорится об исландском хёвдинге Олаве Павлине, который, благодаря своим личным качествам, занял более высокое положение в обществе, чем его отец; через какое-то время его дом стал тесен для него, и он построил новый большой дом, прекрасные украшения которого восхваляет поэма Ульва Уггасона «Драпа о доме» (Hrisdrapa). Люди, которые видели вырезанные на его стенах сцены – сражение Тора со змеем Мидгарда, сожжение Бальдра на погребальном костре и схватка Хеймдалля и Локи за ожерелье Брисингамен, – утверждали, что этот зал был красивее с непокрытыми стенами, чем когда его украшали дорогими тканями, что обычно делалось в дни больших празднеств. Этот дом не был храмом, пиршественный зал предназначался для собраний и жертвенных пиров; словом, дом в Хьярдархольте был типичным для крупных усадеб Норвегии и Исландии.