Северяне никогда не доходили до этого; их короли были и остаются святыми воинами, которые идут вперед, увлекая за собой свой народ и определяя ход истории. Англосаксы, как нам известно, тоже далеко продвинулись по этому пути. Их священники никогда не сидели в седле и не владели копьем.

Тогда как одних людей, посвященных богам, превозносили, других – убивали. Военнопленных, воплощавших хамингью завоеванных народов, отдавали богам, чтобы убедиться, что удача врага побеждена, а сам он связан по рукам и ногам волей своего победителя. Военная добыча, также заключавшая в себе хамингью врага, посвящалась богам. Из сочинений Тацита известно, что Арминий, разбив легионы Вара, принес в жертву богам плененных воинов и их оружие. На месте последнего боя остались пригвожденные к деревьям черепа римских центурионов и штандарты легионов, увенчанные орлами; деревья священных рощ были увешаны мертвыми телами побежденных. Германцы верили, что военные трофеи следует отдавать богам, чтобы заключенная в них хамингья была поглощена их силой.

К смертной казни германцы прибегали крайне редко. Если человек совершал преступление и нанесенный им ущерб представлял собой исключительную опасность для фрита, его казнили, чтобы источник слабости был полностью удален и исключена опасность заражения. К убийству человека, принадлежавшего к фриту, даже если он был оторван от своих корней и все его связи с соплеменниками разорваны, относились с осторожностью. Чтобы предотвратить нежелательные последствия, казнь должна была совершиться по общему согласию и в ходе особого ритуала посвящения богам – преступника в действительности убивали боги.

Самоубийство также рассматривалось как вид жертвоприношения. Человек, желавший расстаться с жизнью, вешался в священной роще или другом святом месте. Таким образом, самоубийца добровольно отдавал свою жизнь богам и избегал участи быть отрезанным от хамингьи клана.

Сделав еще один шаг к святыне, мы оказываемся лицом к лицу с богами. Приношение жертвы божеству, роще или камню аналогично освящению людей и животных.

В религии древних германцев такие слова, как поклоняться, возносить мольбы, искупать и умиротворять в их еврейском и христианском понимании, были совершенно лишены смысла. Разрыв между фундаментальными потребностями религии и значением этих слов делал их пустыми и искусственными. Желавший заручиться поддержкой богов шел в рощу или святилище и совершал блот; однако бесполезно было взывать к жалости или представлять себя получателем благ и тихо ждать, когда боги тебя осыплют милостями. Язычник должен был сделать богов человечными в древнем, глубоком смысле этого слова, где основной упор делался на идентификацию и последующее слияние души с душой. Без соединения душ здесь, в Мидгарде, не было никакой возможности заключить такой союз. Тот, кто не способен был пробудить у своего ближнего симпатию к себе, никогда не становился его другом, и его воля не переходила от одного к другому. Сами боги ничего не могли сделать, пока тот, кто обращался к ним, не вдыхал в них жизнь, как это сделал Флоки с воронами. Именно люди делали богов благосклонными, вдохновляя их силой своего фрита. Такие эпитеты богов, как «благосклонный», «ласковый», «добрый к людям», которые мы находим в северных языках, порождались в результате активного сотрудничества. Эти восхваления коренным образом отличались от молитв, которые мы возносим своему Богу. Человек, освященный с помощью блота, способствовал тому, что боги становились великими и сильными.