— Во-первых, то, что вы не нашли записки, еще не означает, что ее не существует. После того как мы осмотрим место происшествия, можно будет сказать точно, — объясняет, тяжело дыша, майор Винтилэ и ослабляет узел галстука. — Правда, некоторые самоубийцы не дают себе труда объяснить свой шаг, они считают, что их близкие и так хорошо знают мотивы, которые привели их к самоубийству… Сидите спокойно в Констанце и ждите, мы пришлем вам заключение. Прокурор у нас проницательный, увидите, мы сделаем свое дело как нужно. — Нам он больше ничего не говорит, а наклоняется к водителю и объясняет, куда нас отвезти.

— Желаю успеха, — говорит Визиру, но представитель милиции его не слышит.

Первая остановка у нас в инспекции. Оттуда мы с майором Лучианом Визиру докладываем своим непосредственным начальникам о развитии событий: Визиру — полковнику Панаиту, я — полковнику Марешу. Услышав известие о смерти Роксаны, Мареш не может вымолвить ни слова. Потом он, наконец, вздыхает и говорит мне, уж не знаю зачем:

— Это почти математическая закономерность. Дела, связанные со шпионажем, как правило, сопровождаются самоубийством. — Он желает мне успеха…

— Ну, что мы будем делать сегодня вечером? — спрашивает Визиру.

В первую минуту я не нахожу, что ответить. Просто-напросто не могу себе вообразить, что день, который начался с обыска и имел такое страшное продолжение, может закончиться вполне мирным образом, и даже в каком-нибудь кафе или ресторане.

— Предлагаю пойти куда-нибудь поесть, — сам же отвечает на свой вопрос Визиру. — А после ужина совершим для моциона прогулку по берегу, возле «Казино». Ты любишь море осенью?

Несмотря на строгую «гарнизонность» моей жизни, я не такой уж провинциал. Но сейчас я себя чувствую именно таковым, одним рывком перенесенным из самой глубинки.

Визиру, должно быть, понимает мое состояние, потому что не ждет, когда я дам согласие, а сразу же переходит к выработке программы:

— Поужинаем в «Континентале», у нас там и комнаты забронированы, а потом погуляем по берегу.

— О чем задумался, летчик?

Визиру обхватывает перила обеими руками и мечтательно смотрит на темнеющее море, как будто стоит на палубе парохода, плывущего по ночному морю.

— О многом, — шепотом отвечаю я ему. — Ты знаешь, в молодости я много летал. Летал ночью, над Черным морем, один или в звене. С высоты десяти или пятнадцати тысяч метров я видел огни Констанцы, побережье и много раз спрашивал себя, как выглядит сейчас море не сверху, не с неба, а с берега… с земли…

— Это страшно — летать быстрее звука! — восклицает Визиру, как подросток, пораженный фантастичностью происходящего.