Я глотаю эту пилюлю:

— Зеленая…

— Ну вот видите, товарищ майор, волей-неволей вывод напрашивается сам собой. Были у Михая Владу мотивы для убийства жены? По всей видимости, да. Ведь она раскрыла его секрет, в конечном счете это неизбежно подвело бы его под трибунал. Ведь вы сами сообщили мне, что во время обыска обнаружили в форменном кителе Владу замаскированные миниатюрные микрофоны.

Кровь ударяет мне в голову, в ушах гудит, щеки горят. Да, кто бы посочувствовал мне!

На мое плечо ложится рука Лучиана Визиру.

— Если я хорошо помню расположение домов в Дульчешти, то соседние дома находятся довольно далеко от дома Диникэ. Мог ли сосед ясно различить, кто туда входит и выходит?

— Разумеется, мог, — уверенно отвечает криминалист. — Я проверил. На этом расстоянии цвета можно различить легко, черты лица — несколько хуже.

Чего я, собственно, добиваюсь? Тот, кто нарушил военную присягу, способен и на убийство. Как будто уловив ход моих мыслей, майор Винтилэ продолжает:

— Можно сказать, что мы имеем дело с хитроумным преступлением. Преступник хотел инсценировать самоубийство жертвы. Пока это предположение, и ничего больше. Чтобы сделать окончательные выводы, мы должны ответить на следующие вопросы: каким образом преступник узнал, что его будущая жертва приняла такую большую дозу снотворного, что навело его на мысль убедительно инсценировать самоубийство? Перед нами умышленное, заранее подготовленное убийство или убийце пришла в голову эта мысль по ходу действия? — Майор Винтилэ иронически улыбается. — Видите, дорогие товарищи из госбезопасности, у нас тоже нелегкая работа. Пока я могу только одно сказать наверняка. Если мы докажем факт преступления, то можно уверенно утверждать, что мы имеем дело с преступником… дилетантом, новичком в таких делах.

— В связи с этим, — говорит Лучиан Визиру, — я тоже хотел бы задать вам вопрос: почему вы исключаете вероятность того, что Владу приехал в Дульчешти по каким-то своим, не выясненным еще делам, вошел в дом и увидел в ванной труп своей жены? Он испугался и тут же рванул куда глаза глядят…

— Почему же, мы такого варианта не исключаем, — задумчиво отвечает криминалист. — Я только хотел обратить ваше внимание на то, что на этот факт можно смотреть с разных сторон. Не будем забывать, что мы не нашли ни одной строки, написанной жертвой.

— Отсутствие прощального письма можно объяснить тем, что женщина была под действием снотворного, ей было тяжело писать…

— Согласен. Поэтому мы и не можем точно сказать, самоубийство это или убийство.

— Если разрешите… — Наверное, я просто задохнулся бы, если бы не вмешался сейчас.