— Напрасно гневаешься на нас, посол. Поищи среди своих людей, кто хотел спалить ваш терем.

Все три посла закричали в один голос:

— Какие наши люди? Все видели чернобородого руса, пустившего стрелу.

— Не может того быть. — Дмитрий возражал твердо, без крика. — Смотрите, стрела свистящая, а всем ведомо, что эти стрелы делают в Орде. На Руси таких не сыщешь, мы свистом врагов не пугаем.

Карач понял, швырнул стрелу в сторону, сказал гневно:

— Что ждать от людей русских, когда сами князья козни строят.

Дмитрий ответил сурово:

— Попридержи язык, посол!

— Как бы не так! Тебе говорю! Про тебя говорю! Кто Михайла–князя в Москву заманил? Кто его в заточении держит? — не унялся посол.

Карач не видел, как чуть заметно улыбнулся Дмитрий Иванович:

— Ты ошибаешься, посол. Князь Михайло Александрович Тверской со бояры уехал восвояси.

Татарин в полном недоумении обвел всех глазами.

— Так было дело, — сказал Владимир Андреевич.

— Воинстину так, — подтвердил митрополит.

На том бы и кончить, но тут вылез вперед князь Еремей, не утерпел:

— Так, так! Князь Михайло из удела покойного князя Семена мне Городень [230] выделил, ибо податься ему было некуда. Князь Михайло уезжал, весьма оскорбяся и негодуя наипаче на владыку Алексия, тот его крестным целованием крепил. Хочешь не хочешь… — Еремей поперхнулся, смолк, поморщился и зашептал Владимиру: — Одурел ты! На ноги наступаешь. Больно ведь!

— Это ты одурел! — шепотом же ответил Владимир.

Тем временем вперед выдвинулся Тетюкаш, хотел что–то сказать, да не поспел: в палату входили отроки, несли подарки.

8. БОРИСКИНА БЕДА

8. БОРИСКИНА БЕДА