Одним из многих способов реализации принципа коллективизма в российских пенитенциарных учреждениях является коммунальное общежитие (рис. 13.2). У таких общежитий были прототипы в дореволюционный период – жилища типа бараков и камер, закрепленные за артелями, в сибирских пересыльных тюрьмах и исправительных колониях, а также в ГУЛАГе, где условия проживания должны были походить на типичные для рабочих общежитий и тем самым создавать нужный контекст для психологического развития и перевоспитания. В 1950-е годы между бригадой и администрацией был встроен новый иерархический уровень – отряд [Kharkhordin 1999: 300–305]. Использование заключенных для выполнения различных бытовых и административных работ по всему лагерю было тесно связано с совместным проживанием и способствовало поддержанию дисциплины. Вот как описала эту систему К. Д. Медведская, отбывавшая заключение в Сиблаге как жена врага народа:

Самое ужасное, что развращающе действовал на людей этот режим. Здесь доносы требовались и поощрялись. Если кто-то видел чужую провинность и не донес, того наказывали вместе с провинившейся. И поднимала голову подлость человеческая по призыву себе подобных. Ибо начальство наше было далеко не на высоте, и это было явно [Medvedskaia 2001: 227].

Самое ужасное, что развращающе действовал на людей этот режим. Здесь доносы требовались и поощрялись. Если кто-то видел чужую провинность и не донес, того наказывали вместе с провинившейся. И поднимала голову подлость человеческая по призыву себе подобных. Ибо начальство наше было далеко не на высоте, и это было явно [Medvedskaia 2001: 227].

От такой ситуации остается лишь маленький шаг до той, когда все станут бояться, что и в них тоже подозревают возможных информаторов: Мария Лос называет это «расширенным паноптицизмом».

Использование труда заключенных для выполнения хозяйственных работ – практика, принятая во многих юрисдикциях, но именно институционализация властных полномочий среди заключенных в СССР привела к тому, что коммунальный быт в отряде никогда не соответствовал демократическим моделям коллектива. А. Т. Марченко так описывает собрание своего отряда в мордовской колонии в 1960-х годах: «В бараке полно народу, согнали всех, кого смогли. За столом – президиум, председатель ведет общее собрание отряда. В президиуме заключенные, рядом с ними – начальники отряда. Демократия! На повестке дня – выборы в Совет Коллектива. У кого есть предложения?» Описав процедуру единогласного избрания заранее определенных кандидатов, Марченко продолжает: «Почему так? Очень просто. Ведь на самом деле кандидатуры предлагают не зэки, а администрация через “своих”, заранее подготовленных людей. Хочешь не хочешь, начальство все равно настоит на своем, и в Совете будут те, кто нужен начальству» [Марченко 1993: 145–146].