Что делают эти рейды? Как бы объяснить? То есть к 11 часам утра надо всё убрать, все должно быть убрано в тумбочке, буквально все – лишняя одежда, предметы, – то есть открываешь тумбочку, а там буквально мышь повесилась, чтобы там не было абсолютно ничего… И лезут они везде – и под эти кровати, и под табуретки, и ищут везде пыль, и ищут они везде, в самых абсурдных местах… И придумали это сами осужденные! (Бывшая заключенная, интервью взято в 2009 году.)

Секции дисциплины и порядка (СДП), упомянутые информанткой, были созданы в 2005 году; их задача состояла в обеспечении соблюдения правил внутреннего распорядка в отряде (таких правил множество: они касаются и расписания, и формы одежды, и мест для курения, и соблюдения тишины после отбоя и проч.). СДП были упразднены в 2009 году, когда центру пришлось признать, что они стали инструментом запугивания и насилия в среде заключенных. В заявлении Министерства юстиции решение о роспуске СДП объяснялось следующим образом: «Изменения направлены на недопущение передачи администрацией исправительного учреждения своих полномочий по надзору и контролю за осужденными лицам, отбывающим наказание, и предотвращение конфликтных ситуаций между осужденными»[663].

В неформальном контексте тогдашний министр юстиции А. В. Коновалов назвал СДП «одиозной» особенностью колоний[664]. Однако в течение нескольких лет правозащитники получали сообщения о том, что в некоторых колониях СДП продолжают функционировать, и теперь широко известно, что карательная власть в колониях осуществляется через активистов, которых администрация или отдельные должностные лица вербуют для выполнения по их поручению «грязной работы», например для вытягивания признаний, для насильственного принуждения к соблюдению правил, для вымогательств и наказаний. Незаконное использование заключенных в дисциплинарных целях свидетельствует о том, насколько трудно избавиться от некоторых привычных практик, которые поддерживаются в российских пенитенциарных учреждениях духом коллективизма.

Международные организации в области прав человека критически относятся к общежитиям именно потому, что в них создается пространство для формирования тюремных субкультур; однако они признают, что обойтись без общежитий бывает трудно. Если уж заключенных селят в общежитиях, то за ними необходим надлежащий надзор, и подходить к их размещению следует крайне осмотрительно. Преимущество тюрем с помещениями камерного типа, где каждый заключенный селится в отдельную камеру, состоит в том, что в дневные часы они могут общаться, а ночью, в самое опасное время, они заперты у себя и таким образом надежно защищены. Так, конечно, бывает не всегда, но сам принцип – разумный. В российских колониях охранники патрулируют открытые пространства круглосуточно, но начальник отряда уходит домой ежедневно в пять часов вечера, и группы заключенных численностью до 100–120 человек (это в теории, но на самом деле их нередко бывает и больше) оказываются брошенными на произвол судьбы. В составе такого «коллектива» могут оказаться образованные и необразованные, прежде работавшие и безработные, мусульмане и православные, граждане любой из бывших советских республик, осужденные за очень разные правонарушения и, конечно же, представители официальной и неофициальной власти, которые контролируют повседневную жизнь отряда. И все бы ничего, если бы такой распорядок не приводил к возникновению среды «низкого доверия», как принято говорить в пенологии, в результате чего, по приведенным выше словам одного респондента, на протяжении всего периода заключения многие чувствуют себя так, словно идут «по тонкому льду».