В городе вести передавались быстрее. Слух о поражении, как чума, распространялся по узким улочкам, к бастионам Санта-Мария и Тринидад, и защитники боязливо поглядывали назад. Город был темен, силуэт цитадели не изменился, французы пожимали плечами и убеждали друг друга: этого не может быть. А если все-таки?.. Страх бил над ними черными крылами.

– Товьсь!

Господи! Новая атака. Защитники отвернулись от города и поглядели вниз. Там, из темноты, с усеянного трупами склона, ко рву шли новые враги. Еще пушечное мясо. Огонь побежал по запальным трубкам, повалил дым, и мясорубка заработала.

Шарп дождался, когда выстрелит первая пушка, и побежал. К Бадахосу.

Глава 27

Глава 27

Высокая стена окуталась дымом, из амбразур брызгало пламя, и Шарп прыгнул, подняв над головой палаш.

Из рва закричали:

– Ложись!

Он не рассчитывал на это. Во рву было тесно от живых, умирающих и мертвых, и живые хватали Шарпа:

– Ложись! Нас убьют!

Он упал на труп, но тут же вскочил и услышал, как рядом приземляются его солдаты. Во рву образовались маленькие крепости из сваленных грудой тел, они гасили картечь, давая убежище живым.

В тень равелина полетели пули. Раненый потянул Шарпа вниз. Стрелок взмахнул палашом, расчищая дорогу: «Прочь!» Мертвые не могли посторониться, он бежал по ним, а справа, у Тринидада, защитники отбивали последнюю атаку.

Шарпа хватали, тянули вниз; из темноты вынырнул штык. Позади Харпер кричал по-гэльски, сзывая ирландцев. Кто-то выскочил перед Шарпом, вцепился в него, и Шарп отбился рукоятью палаша. Впереди были пологий склон равелина, свет и пушки. Шарпу хотелось залечь в темном и смрадном рву, спрятаться. Он снова размахнулся, ударил плашмя; солдат упал, а Шарп уже взбирался на склон, против собственной воли, внутренне содрогаясь перед лицом ждущей наверху смерти. Он остановился.

Во рву стоял крик, такой дикий, что Шарп обернулся, не веря своим ушам. К нему пробивались уцелевшие солдаты Южного Эссекского полка, желтые канты на их мундирах были в крови. Солдаты увидели, что рота легкой пехоты штурмует равелин, и торопились поучаствовать в безумии. Но остановило Шарпа то, что они кричали:

– Шарп! Шарп! Шарп!

Это был бессознательный боевой клич, и те, кто не понимал его смысла, подхватывали. Весь ров шевелился, и в ночи звучало:

– Шарп! Шарп! Шарп!

– Что они кричат, Марч?