– Кадис. Но парни отправятся туда героями, Шарп. Сражение выиграно! Алмейда в осаде, а Массена удирает в Сьюдад-Родриго. Ей-богу, Шарп, мы все теперь герои!

– Уверен, ваши отец и мать часто говорили, что однажды вы станете героем, генерал.

Рансимен покачал головой:

– Нет, Шарп, они никогда так не говорили. Они возлагали на меня надежды, я не отрицаю этого, и оно неудивительно, поскольку Бог осчастливил их единственным ребенком, и этим благословенным даром был я. Они дали мне много всего, но, похоже, не наделили героизмом.

– И все же вы герой, сэр, – сказал Шарп. – И можете заявить любому, кто спросит, что это я вам сказал.

Шарп протянул правую руку и, несмотря на боль, пожал руку Рансимену. В дверном проеме церкви появился Харпер с бутылкой – показать, что друг получит некоторое утешение, когда пуля будет извлечена.

– Лучше вам подождать снаружи, сэр, – сказал Шарп Рансимену, – если не хотите наблюдать, как хирург вытаскивает пулю.

– О господи! Нет, Шарп! Мои дорогие родители никогда не считали, что у меня достаточно крепкий желудок для изучения медицины, и, боюсь, они были правы. – Рансимен побледнел. – Оставлю вас страдать в одиночестве, – добавил он и поспешил отойти подальше, прижав носовой платок ко рту, дабы уберечься от вредных испарений, могущих вызвать недомогание.

И вот теперь хирург вытащил из раны пулю и прижал к плечу Шарпа тряпицу, чтобы остановить кровь.

– Кости целы, ни одна даже не задета, – сообщил он несколько разочарованным тоном, – только ребро малость ободрало. Поболит несколько дней. А может, и всю жизнь болеть будет, если выживешь. Хочешь пулю оставить?

– Нет, сэр.

– Как подарок для леди? – Хирург вытащил фляжку с бренди из нагрудного кармана, приложился к горлышку и вытер щипчики краем заляпанного кровью фартука. – Знаю одного парня, канонира, у него десятки таких пуль, все оправлены в золото и подвешены на цепочках. Про каждую говорит, что прошла под сердцем. У него и шрам есть в подтверждение. Дарит пулю всякой дурехе, которую хочет подцепить, и говорит ей, что, умирая, видел в мечтах такую, как она. Говорит, срабатывает. Сам урод уродом, свинья и негодяй, но считает, что каждой не терпится ухватиться за то, что у него в штанах. – Он снова протянул Шарпу пулю. – Уверен, что не хочешь?

– Точно не хочу.

Хирург отбросил пулю.

– Скажу, чтоб забинтовали. Не дай повязке засохнуть, если хочешь жить, и не вини меня, если помрешь. – Он отошел, пошатываясь, но прежде велел санитару перевязать Шарпу плечо.

– На дух не переношу чертовых костоломов! – заявил Шарп Харперу, который встретил его у церкви.