Всем строго запретили выпивать лишнего. Для предстоящей битвы потребуется трезвая голова, сказал герцог. Видя приунывшие физиономии жандармов, он пообещал им на следующий вечер выдать двойной рацион. Чтобы не извещать о своем присутствии солдат Генриха, они не стали издавать приветственных криков, а вскинули в воздух стиснутые кулаки и заулыбались, как идиоты.

Встала луна, и люди стали расходиться по лежанкам. Но я долго не мог уснуть, думая о том, что ждет нас утром. До сих пор большая часть сражений сводилась к стычкам или коротким осадам, однако завтрашнее дело обещало быть не в пример крупнее. В распоряжении Генриха имелись по меньшей мере семьсот рыцарей и раза в полтора больше жандармов и лучников. Король не настроен сдаваться, и его воины окажут яростное сопротивление. Многие могут погибнуть. Овейн, например, или де Дрюн. Рис. Представить последнее было страшнее всего. Я закрыл глаза и стал молиться, чтобы Бог защитил нас всех. Если кого-то убьют, то пусть лучше меня. Или Фиц-Алдельма, нашептывал бесенок у меня в голове.

Не находя покоя, я решил пройтись. Ноги привели меня к Юину, где я обнаружил Риса, назначенного часовым. Он бдительно нес службу и услышал, как я приближаюсь. В темноте блеснула белозубая улыбка.

– Есть какое-нибудь шевеление на той стороне? – спросил я.

Сквозь редевший туман виднелись очертания каменных и деревянных частей моста, а за ними – городские стены.

– Ни единого звука с самой заутрени, сэр. Ставлю серебряный пенни, что часовые дрыхнут.

– На рассвете их ждет самое большое потрясение в жизни.

– Надеюсь. Что будет после того, как мы возьмем Ле-Ман, сэр?

– Это зависит от короля. Если его захватят, войне конец. Если он сбежит, она будет продолжаться еще какое-то время.

– Отправимся мы когда-нибудь в Утремер? – буркнул Рис. – Мы приняли крест в Туре уже полтора года назад.

– Вечность назад, – согласился я.

Жестокий раздор между Ричардом и его отцом мало заботил меня, а Риса и того меньше. Из прежних наших разговоров я знал, что голова его забита чужеземными девушками с угольно-черными глазами, яростными сарацинскими воинами, рассказами о диковинных городах: Константинополе и Иерусалиме. Хотя я объяснял ему причины отсрочки, он отказывался вникать в них. Находясь ближе к Ричарду и будучи свидетелем его борьбы с отцом, я лучше понимал все это.

– Герцог отплыл бы в Святую землю хоть завтра, но не может, пока его не провозгласили наследником Генриха.

– Иначе Джон займет его место.

– Или Артур, двухгодовалый племянник Ричарда, сын Джефри, – добавил я и подумал, что парень услышал-таки мои доводы.