– Ступай к остальным оруженосцам, – сказал я Рису. Те ждали у моста с запасными конями и оружием для хозяев.

– Он сбежит, как только мы уйдем, сэр, – заявил Рис, глянув на де Брюлона.

– Не сбежит, – ответил я. – Честь – главное достоинство рыцаря.

Риса мой довод не убедил.

– И Фиц-Алдельма тоже, сэр? – буркнул он.

Не в бровь, а в глаз – но поскольку Ричард ревел, поднимая всех в атаку, а от зданий с внешней стороны стен Ле-Мана валил дым, спорить было некогда. Я так и сказал Рису.

– Очень хорошо, сэр.

Он пожал плечами.

– Дерзкий у тебя оруженосец, – заметил де Брюлон.

– Не лезьте не в свои дела, сэр, – отрезал я. – И оставайтесь тут, если не хотите, чтобы я потом вас нашел.

Оставив пленника сидеть с разинутым ртом, мы вернулись в битву.

На месте моста я обнаружил обуглившиеся опоры. Переживая за де Шовиньи и Овейна, я окликнул нескольких рыцарей, въезжавших в Юин.

– Один человек утонул, когда мост обрушился, но двое на том берегу. Я видел их совсем недавно, – ответил один из всадников.

Уповая, что единственной жертвой был Фиц-Алдельм, а не кто-то из моих друзей, я тоже стал переправляться вброд через реку. Рыцари сказали, что горящие дома подожгли, видимо, защитники города. Вот только они не учли направление ветра, подумал я, видя, как пламя лижет крыши домов, расположенных в непосредственной близости от замковых стен.

Дальний берег был заполнен конными и пешими, захваченными водоворотом насилия. До меня доносились крики, проклятия, стоны. Оглушительный звон оружия. Земля, растертая копытами в грязь, была полита кровью убитых и раненых. Но королевские воины уступали нам в числе, и удача склонялась на нашу сторону. Шаг за шагом мы теснили врага.

– Я вижу де Шовиньи, – вскричал один из рыцарей, вытянув руку. – Святой Боже, он сражается с Маршалом!

Взгляд мой обратился в указанном направлении. Де Шовиньи на своем сером напал на рыцаря с зеленым и золотым узором на щите. Стоило посмотреть на это! Они ринулись друг на друга с таким рвением, словно бились в поле вдвоем. Оба ударили хорошо: никто не вылетел из седла, но копья сломались. Ловко развернув коней, рыцари выхватили мечи и сошлись снова.

Поммерс добрался до отмели, и я натянул поводья, завороженный поединком. К де Шовиньи, этому умелому бойцу, я питал белую зависть. В учебных схватках он обычно брал надо мной верх – я в ту пору не достиг лучшей формы. Но Маршал был ему под стать, а его конь мог развернуться на серебряном пенни. Я не выстоял бы против Маршала. Бой продолжался, и де Шовиньи постоянно приходилось обороняться. Он попытался таранить конем вражеского скакуна, потом прибег к старому трюку с ударом щита о щит. Но Маршал парировал удары или уклонялся от его маневров, мгновенно переходя в смертоносную контратаку.