– У тебя есть еще что сказать? – строго спросил Ричард.

Маршал облизнул пересохшие губы.

– Сир, французский король – не друг тебе, – выпалил он поспешно, не сумев сдержаться.

– Неужели? – осведомился Филипп ледяным тоном. – Однако герцог Ричард восседает здесь, как гость, на почетном месте, и к нему обращаются с любовью и уважением, как к моей собственной плоти и крови.

Маршал не сводил глаз с герцога.

– Филипп стремится только к расколу Анжуйского дома, сир. Сеемый им раздор играет на руку ему, а не твоей семье. Он угрожает державе твоего господина отца, как никакой другой враг за многие годы.

– Ложь, – заявил Филипп, и щеки его порозовели. – Все ложь.

«Я говорю правду», – подумал Маршал, молясь, чтобы Ричард увидел то же, что он сам, – страх на лице французского короля.

– Я не позволю бросаться подобными обвинениями при моем собственном дворе! – вскричал Филипп. По его знаку жандармы подступили к Маршалу.

– Не трогайте гонца, сир, – сказал Ричард.

Филипп надменно кивнул.

– До тех пор, пока он будет держать свой язык в узде.

– Я не скажу больше ни слова, – пообещал Маршал.

По мановению руки Филиппа жандармы вернулись на свои места.

– Мой господин отец стар и слаб рассудком, – сказал герцог. – Филипп – мой друг и доказывал это много раз.

Улыбка французского короля была собственнической и хищной.

Вопреки обещанию молчать, Маршал не сдержался:

– Сир…

Ричард прервал его:

– Скажи, говорил ли с тобой король о своем преемнике – о том, кто должен наследовать ему?