С этими словами он покинул его дом, а Савельев закрыл глаза и представил себя стоящим на коленях перед образами. Так он в последнее время тушил вспышки внезапного гнева, все менее напоминая того неистового гусара, каким был прежде. Времена, когда он сломя голову бросался на врага и мог зубами перегрызть ему горло, миновали.

— Ну и зачем, спрашивается, мы спасали этого худосочного графчика? — раздался за его спиной ворчливый голос Иллариона. — Может, ему невредно было бы полежать на дне Финского залива? Глядишь, лишняя желчь бы из него вымочилась! А то смотреть противно — надменный, перекошенный, лучше всех себя считает…

Дмитрий мотнул головой и попросил своего бывшего денщика:

— Помоги мне одеться!

— Куда это вы собрались с эдакой рожей? — бесцеремонно указал тот на распухшую, зашитую щеку Савельева. — Людей, что ли, пугать?

— Можно подумать, я могу надеть другое лицо, чудак! — беззлобно усмехнулся бывший гусар. — Привыкай к этому.

И отправился в Васильевский острог.

Евгений застал князя Головина в эпицентре хлопот. Тот одновременно просматривал кипу счетов от разных магазинов, давал указания новому дворецкому, ругал вновь нанятого лакея, подавшего ему чай не в той чашке, к которой он привык… На троюродного брата князь также набросился с упреками:

— Где ты пропадал столько времени, мой дорогой? На меня навалилась целая груда неотложных дел! Твоя помощь была бы кстати! Мой Бог, сколько поздравительных писем, а я даже пары строк никому в ответ не послал! Веришь, некого отправить развезти по городу визитные карточки! Прислуга вся новая, и до того бестолковая, что я их посылать боюсь! Ну, как перепутают что-нибудь, обидам конца не будет… Я уж сам, после… Я, братец, все теперь сам!

— Что княгиня? — прервал этот поток пустословия Шувалов.

— Слава Богу, разродилась девочкой, — отвел взгляд князь.

— Ты как будто не рад? — насторожился Евгений.

— Роды были тяжелыми, — признался Павел, — не хочется об этом вспоминать. Я едва не потерял Олю…

Княгиня Ольга, впервые увидев свое дитя, вновь расплакалась, на этот раз от счастья. Однако грудь малышке не дала, чувствуя себя слишком слабой.

— Я еще не так здорова, — жаловалась она супругу.

Впрочем, для девочки уже была привезена кормилица — рослая, молчаливая крестьянка из собственной подмосковной деревни. Она прохаживалась по детской в шелковом расшитом сарафане, с выражением тупой важности на круглом красном лице.

— А где моя старая няня, которую мы выписали из деревни? — поинтересовалась между прочим княгиня.

— Старуха занемогла, — признался Головин, — я наградил ее и отправил назад в деревню. К тому же в ней нет нужды. У нашей девочки будет английская няня. Я хочу, чтобы Татьяна сразу заговорила и по-французски, и по-английски.