Князь смотрел на дочь жутким взглядом василиска, но Татьяна и не ждала другой реакции. Она сделала над собой усилие и улыбнулась:

— Не стоит расстраиваться, папенька. Я буду счастлива, а это ведь главное для вас? Вы сами мне всегда так говорили…

Издав гортанный хриплый звук, князь поднялся из-за стола. Его лицо подергивали мелкие судороги, губы кривились.

— Замуж за этого каторжника… проходимца… развратника, который втерся в дом и за моей спиной обольстил мою дочь… Отличный выбор! Поздравляю и благословляю!

— Говорите, что вам будет угодно, — внезапно для себя самой расплакавшись, отвечала Татьяна. — Я же все решила. Я еду с ним.

— Позвольте узнать, сударыня, — издевательски осведомился Головин, — когда отбудет ваш свадебный экипаж? И будут ли его сопровождать жандармы?

— А хоть бы и жандармы! — вспыхнула девушка. — Не испугаюсь я ваших жандармов! И вас я тоже не боюсь! Известите только маменьку о моем отъезде. Она в последнее время вовсе не желает меня видеть.

— Твоя мать… — Князь поперхнулся, словно испугавшись сказать лишнее. Помедлив секунду, он заговорил более уравновешенным тоном: — Твоя мать нездорова. Такая новость ее убьет.

— Маменька больна? — вздрогнула Татьяна. — Это потому ночью в доме был такой шум? Что с ней?

— Тебя это не касается. — Князь глядел в сторону, словно рассматривал узоры на китайской вазе, украшавшей каминную полку. — В любом случае, теперь нам не до твоих глупостей. Только потому, что болезнь княгини расстраивает мне нервы, я не буду тебя наказывать так, как должен бы. Иначе я захвораю сам, а я человек государственный и не имею права болеть! Вы обе, мне кажется, вовсе забываете об этом!

Отец заговорил брюзгливым важным тоном, как всегда, упоминая о своей карьере. Татьяна разом оледенела. Этих разговоров она уже слышать не могла.

— Ступай к себе и никуда не выходи! — приказал князь, направляясь к двери. — Вечером побеседуем о твоем будущем…

Татьяна молча проводила его взглядом и дождалась, когда в коридоре умолкнет шум его шагов. Потом прошла к себе и сказала Бетти, давно уже одетой для выхода в город и сидевшей с саквояжем на коленях:

— Все, как я думала. Быстро одеваться. Люси достала карету?

— Ждет с нею в соседнем переулке, — вскочила англичанка. — Так вы твердо решились бежать, мисс?

— Быстрее, быстрее давай дорожное платье! — торопила служанку Татьяна. — В карете поговорим. Ты поедешь со мной до заставы. Сюда, разумеется, тебя уже не примут, с собой я никого не беру, так вот тебе двадцать три рубля, это мои собственные, мне отец дарил их на конфеты…