– Думаю, вам подойдет следующий отрывок, – наконец произнес он. – В конце первой страницы рассказывается о том, как Мирьям положила своего младшего брата Моисея в корзинку, обмазанную глиной, и пустила ее по Нилу. Корзинка застряла в камышах и там ее нашла служанка дочери фараона. Можно предположить, что ваш младший брат сейчас плывет на каком-либо судне, лодке или плоту, и чтобы его отыскать, необходимо обратиться к слуге могущественного владыки.

Сантьяго стоял, не в силах произнести ни слова. Услышанное потрясло его до глубины души. Все было так четко, ясно и понятно, что оставалось лишь немедленно действовать.

– Вот что, Хайме, – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно срочно повидаться с тем человеком. Ну, вы же понимаете…

– Да-да, – перебил его еврей. – Конечно, понимаю, не нужно повторять. Это не просто, но… Для вас я постараюсь…

– Когда?

– Совершенно случайно я должен с ним встретиться сегодня вечером. Приходите перед закатом и отправимся.

– Хорошо. Буду перед закатом.

– А книгу? – уже в спину спросил его Хайме. – Вы обещали мне книгу!

– Когда Ферди вернется домой, – не оборачиваясь ответил Сантьяго.

Он побродил по улицам Кадиса и вернулся домой. Хуан-Антонио вручил ему любовно начищенную кирасу.

– Вот тут, возле вашего герба, несколько царапин, – с огорчением сообщил он. – Мне так и не удалось заполировать начисто. Но их почти не видно.

«Эти негодяи хотели сбить герб, чтобы уничтожить улику», – подумал Сантьяго, но ничего не сказал старому слуге, взял из его рук кирасу и отправился к себе в комнату.

После семейного обеда он немного поспал, вернее, провалился в жаркое забытье, из которого выкарабкался весь покрытый липким потом, с дрожащими руками и ногами. Затем сел к столу, написал письмо родителям. Он предполагал, что чрезвычайные обстоятельства могут заставить его отлучиться на несколько дней по важным делам, и просил родителей не беспокоиться. Конечно, проще было бы сказать об этом за обедом, но написать оказалось куда проще, чем объяснять устно, ведь в разговоре неминуемо возникли бы вопросы, отвечать на которые он пока не знал как.

Кирасу он надел под одежду, взял с собой изрядное количество золотых монет и перед закатом выскользнул из дому. По лиловому небу плыли неестественно синие облака, такие как на картинах предков в столовой. Он всегда думал, будто художники специально выбирали столь густой цвет, чтобы выделить фамильный замок на вершине горы, обязательный фрагмент любого портрета, а вот теперь точно такие же облака плыли над Кадисом.