Третий разбойник, занеся топор над головой, кинулся на Сантьяго, но тот успел вскочить на ноги и отпрыгнуть, пропустив рядом с собой свистнувшее от мощи удара лезвие. Топор со всего размаху вонзился в землю, Сантьяго сделал выпад, но лишь слегка задел мечом предплечье бандита, тот не стал выдергивать глубоко ушедший в землю топор, а стремглав бросился наутек.

Дорога к спуску была свободна, и он, видимо, рассчитывал сбежать вниз, спасаясь от меча, но не рассчитал скорость. Нелепо размахивая руками, разбойник попытался притормозить на кромке, но не удержался, сорвался вниз и с криками покатился по склону. Где-то посередине он налетел на торчащий из земли валун, страшно вскрикнул последний раз в своей жизни и замолк.

Сантьяго обернулся, подскочил к коленопреклоненному бандиту, продолжавшему мычать от боли, взял меч, обеими руками размахнулся и снес ему голову. Родригес охнул от ужаса.

– Кто знает, сколько их еще осталось в кустах, – сказал Сантьяго, стараясь говорить ровным голосом так, словно ничего не произошло. – Поспешим к месту встречи.

– Да-да, – согласился Родригес. – Пошли быстрее.

До берега оказалось весьма далеко, ночью и с вершины расстояние выглядело значительно меньшим, чем на самом деле. Родригес, знавший дорогу, шел первым, за ним следовали евреи, а Сантьяго замыкал шествие. Он был совершенно спокоен, убийство троих человек не оставило никаких следов на поверхности его души. Он вспомнил свои терзания после ночной драки в «веселом квартале» с напавшими на него разбойниками и презрительно усмехнулся.

Тогда он про себя еще называл их людьми, испанцами, католиками… Сегодня все эти определения полностью утратили смысл. Они просто перестали для него существовать, так же как и жалость и милосердие. Подобного рода твари не заслуживали ни первого, ни второго, их нужно просто уничтожать, как крыс, как бешеных собак.

Он поймал себя самого на слове «просто» и подумал, что картина мира для него действительно упростилась. Именно поэтому он и решился на то, на что решился, и сейчас идет на встречу с Барбароссой без сомнений и угрызений совести.

– Кто идет? – окрикнули их с пинаса, когда маленький отряд вышел на прибрежную полосу песка.

– Это я, Хайме, – отозвался Родригес.

Кто-то спрыгнул с борта на песок и направился к ним. По тигриной грациозности движений и какой-то непостижимой упругости Сантьяго опознал Барбароссу.

– Что там был за шум? – спросил пират, приблизившись.

– На нас напали, – ответил Родригес.

– Альгвазилы или солдаты? – уточнил Барбаросса.

– К счастью, обыкновенные разбойники. Но место встречи надо менять.