Таким образом, я стал лучшим мотористом, лучшим трюмным, лучшим электриком и, естественно, лучшим торпедистом. Понятно, что, совершив этот «подвиг», я и чувствовать себя стал гораздо увереннее. Откровенно сказать, ничего сверхъестественного в подобных успехах нет, любой нормальный корабельный офицер в течение года все эти науки без труда осваивает. У меня же просто сроки были жёстче, пришлось попотеть и в них уложиться. Но самое главное — обвинения в некомпетентности мне теперь не грозили. К тому времени я имел уже определённый заработанный кровью и потом авторитет. Монотонная ежедневная работа по отвоёвыванию жизненного пространства принесла свои плоды. Кто-то из годков стал меня побаиваться, кто-то был мне обязан, кто-то попросту предпочитал не связываться, решив, очевидно, отложить выяснение отношений на потом. Таким образом, морально подготовив себя к окончательному захвату власти, я ждал лишь повода, чтобы схлестнуться в схватке с этой забуревшей шайкой и наконец-то показать всем, кто в доме хозяин. Ждать пришлось недолго, случай представился месяца через полтора, когда подводная лодка уже вышла из ремонта.

За очередное прегрешение — бойцы в самоволке нажрались и попались в городе патрулю, а перед этим ещё и двое карасей, получив от годков по морде, подались в бега — комбриг объявил нам оргпериод и сослал, как это практикуется, в море на якорь. Логика здесь простая: не можете на берегу удержать в узде своё стадо, воспитывайте его вдали от берега, когда ничего не мешает и не отвлекает. Боритесь там хоть круглосуточно с пьянством, дедовщиной и прочими безобразиями. В свободное же время крепите воинскую дисциплину, изучайте инструкции, скоблите и драйте подводную лодку и таким образом повышайте ее боеготовность.

Делать нечего, приказ есть приказ, загрузились со всем скарбом на лодку, проверили, что никого не забыли, смотали швартовы и потихоньку отчалили. Кое-как растолкав льдины, отошли задним ходом от пирса и привязались к бочке метрах в трёхстах от берега.

С самого начала дело пошло не совсем гладко. Когда швартовались к бочке, боцман, чтобы принять конец, ловко на неё запрыгнул, но поскользнулся на обледенелом железе и, выписывая конвульсивные пируэты, пытаясь задержаться, упал в ледяную воду. Сразу тонуть он не стал, так как был в полной зимней экипировке: в непромокаемых дутых штанах, кожаной куртке-канадке, шапке-ушанке и в прорезиненных валенках. Быстро промокнуть, критически отяжелеть и пойти ко дну в таком одеянии не так-то просто. Боцмана подстерегала другая опасность: в узкой щели между бочкой и массивным корпусом подводной лодки, по инерции продолжавшей двигаться, его неминуемо должно было раздавить. Видя такое дело, боцман изо всех сил заколотил по ледяному крошеву руками и ногами, безуспешно пытаясь выскользнуть из суживающейся щели. Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут живо отреагировал мостик. Словно летающая тарелка, завертелось и рванулось вниз красно-белое кольцо спасательного круга. Метнувший его, видимо, успел хорошо прицелиться. Круг попал боцману прямо в голову! Что-то звучно треснуло, и не сразу было понятно, что это — голова или круг. Отскочив от боцмана, спасательный круг плюхнулся в воду и тут же… утонул. Обращаю внимание моего уважаемого читателя, что утонул не боцман, чего как бы и следовало ожидать, а именно спасательный круг! Боцман, как ни странно, остался на плаву, но перестал двигаться.