– Ее все равно повесят.

– За свои преступления она будет отвечать в установленном порядке, но, пока она не предстала перед судом, с ней надо обращаться как с женщиной.

Роза не понимала, о чем так яростно спорят эти два немца. Она стояла тихо, но глаз не спускала с ножа в руке лейтенанта Кайлера. Он трудился, чтобы восстановить у нее кровообращение, и рукоятка ножа то и дело касалась ее пальцев. Лезвие длинное, с ярким, серебристым отливом. Когда немец резал веревку, она заметила, что лезвие очень острое. А теперь, когда она пристально разглядывала его, ей показалось, что на нем выгравированы два имени. Имена двух человек, которых она безмерно любила. Имя ее отца и имя ее дочери.

Сделав над собой усилие, она оторвала взгляд от ножа и посмотрела на ненавистного ей человека. Флейшер подошел совсем близко, словно собирался отвлечь от нее внимание лейтенанта Кайлера. Лицо его раскраснелось от злости, а когда он говорил, под подбородком колыхалась дряблая складка.

Роза согнула пальцы. Они все еще не до конца отошли и плохо сгибались, но она чувствовала, как в них возвращается сила. Она опустила глаза на живот Флейшера.

Кругленький и полненький, он выдавался вперед и под вельветовым кителем казался совсем мягким, и снова ее лихорадочное воображение нарисовало соблазнительную картину, как острое лезвие входит в этот живот. Бесшумно и легко, до самой рукояти, а потом идет вверх, вспарывая живот, как подушку. Картина получилась столь живой и яркой, что Роза даже содрогнулась, испытывая лютое чувственное удовольствие.

Все внимание Кайлера было сейчас обращено на Флейшера. Он чувствовал, как пальцы девушки проскальзывают под его сжатые пальцы, но отдернуть руки не успел, и она проворно выхватила у него нож. Он бросился к ней, но Роза легко увернулась. Опустила нож, метнулась вперед, прямо к торчащему брюху Германа Флейшера, вложив в это стремительное движение весь свой вес.

Этот толстяк, думала Роза, медлителен и неповоротлив.

Она ожидала, что неожиданная атака ошеломит его, застанет врасплох, что этот тюфяк будет стоять и ждать, когда нож войдет ему прямо в брюхо.

Но Герман Флейшер был настороже, он заранее предвидел нечто подобное. И в движениях оказался быстр, как атакующая мамба, а также невероятно силен. Он не стал перехватывать нож голыми руками – нет, таких ошибок он не допускал. Просто сжал руку в кулак размером с плотницкую колотушку и нанес ей удар в правое плечо. Сила удара отбросила Розу в сторону, и лезвие пролетело мимо цели. Рука ее от плеча и до кончиков пальцев оказалась парализована, нож выпал и ударился о палубу.