Года повела себя жестко: поскольку епископ однажды поставил свои притязания на власть выше своей любви, теперь он должен поклясться перед древними могилами, что их охлаждение не изменит общих планов: посадить гота на графский престол в Барселоне и в других графствах Марки. Не было ни ласк, ни теплых улыбок – только хмурые лица и взгляды, исполненные боли. А потом время стерло и упреки, и злобу. Осталась только горечь воспоминаний и общая мечта, которую они держали в тайне, оберегая ото всех. Между ними все было кончено.

Хотя в городе шушукались, что прощение Годе принесла страстная ночь, проведенная с графом, сама она ничего не рассказывала. Только Элизии она без единой слезинки открыла, что доверенным сервам пришлось раздевать свою госпожу, заживлять ее раны и отметины. Бернат, пьяный и обезумевший от похоти, овладевал ею жестоко, проникая даже и с неблагородной стороны. Войдя в раж во время совокупления, граф бил ее и кусал, а в последний раз ей пришлось заглотить его семя – как знак окончательной покорности, и лишь потом граф передал ей дочь и ключи от дворца.

Сам Фродоин не отваживался задавать вопросы. Ему не нужно было знать подробности, чтобы ненавидеть Берната почти так же, как ненавидел он себя самого. Привилегированное положение епископа не могло заполнить пустоту, которую он ощущал внутри, и не могло разрушить ледяную стену меж ним и Годой.

Однако, как было условлено, их союз, заключенный во имя Барселоны, не распался, и Фродоин договорился о выплатах пошлины за соль с чиновниками Барселоны и Уржеля – соляная гора стояла на границе этих графств. Благодаря влиянию епископа и в обмен на некоторые льготы номинальные владельцы земли признали право разрабатывать гору в Кардоне за Годой и несколькими семьями из порта. Белый минерал вывозили по старым соляным маршрутам, известным еще с римских времен: и за Пиренеи, и в порт через Карденер и Льобрегат, а оттуда и в далекие земли.

Копи находились во владении Альбарика, его братьев и других семей, уже переселившихся поближе к горе. Года между тем занималась воспитанием Эрмемира – мальчишки, который нашел гору в их первое путешествие; теперь это был разбитной шестнадцатилетний молодец, уже не голошмыга, а щеголь в рубашке и куртке добротного сукна.

Дела шли хорошо благодаря неутомимости рыбаков и защите диких кланов, собранных Эгой и Ротель. Года думала о будущих поколениях, поэтому вскоре перестала расплачиваться с ордами соленой рыбой и послала им семена, инструменты и сельскохозяйственную утварь. Теперь, пока одни чинили и обороняли соляные дороги, другие поднимали непаханые земли. Время дикости и безнадежности, время пожирания человеческой плоти должно было миновать, превратиться в темную тайну.