И тут Хозяин крепко задумался своей твёрдой узколобой головой, а затем, чтобы не сбить себя с толку, вытащил из стола толстенную амбарную книгу и, найдя в ней нужную строку, торжественно выплеснул на меня сборную мозговою солянку своих околонаучных потугов:

– Для большей убедительности, – уверенно начал он, – я позволю процитировать себя самого. Так о чём же идёт речь? Речь идёт о том, что социализм успешно наступает на капиталистические элементы, социализм растёт быстрее капиталистических элементов, удельный вес капиталистических элементов ввиду этого падает, и именно потому, что удельный вес капиталистических элементов падает, капиталистические элементы чуют смертельную опасность и усиливают свое сопротивление. А усилить свое сопротивление они пока еще имеют возможность не только потому, что мировой капитализм оказывает им поддержку, но и потому, что, несмотря на падение их удельного веса, несмотря на снижение их относительного роста в сопротивлении с ростом социализма, абсолютный рост капиталистических элементов все же происходит, и это даёт им известную возможность накоплять силы для того, чтобы сопротивляться росту социализма, – Хозяин поднял от книги затуманенный взор и далее понёс неписанную отсебятину, иногда все же заглядывая в страницы: – И это не знахарство, а наука. Яснее этого сказать уже никому не удастся, да и не понадобится. Сейчас об этом говорить рано, но всеобъемлющая мудрость моего тезиса еще отзовётся в поколениях бессильным стоном жертв классовой борьбы. Поэтому, кто не за нас, тот поспешил родиться.

На этом месте, почтительно затихший помощник, бурно оживился и разразился долгими и никем не прерываемыми аплодисментами с криками «ура» и «аллилуйя». Хозяин ласково посмотрел на своего почитателя, подождал пока тот отобьёт ладони до мозолей и охрипнет, а после чего бросил ему:

– Переходи к делу, пора закрывать вопрос.

Штабист сразу же вцепился в меня.

– Мистер Блуд, – приосанившись, заговорил он официально, – только что вы прикоснулись к неиссякаемой сокровищнице научной мысли и кладезю мудрости. С глубоким удовлетворением вижу, что нетленные слова нашли радостный отклик в вашей душе, и вы готовы следовать за нами и послужить отечеству, которого, как доподлинно известно, угнетенный не имеет, но надеется заполучить. Так потрудимся же вместе на благо, как призывает великий Учитель и Хозяин в своих эпохальных лирических произведениях, прокладывая свежую глубинную борозду на литературной ниве! – и он заученно забубнил, как последний чернокнижник: