— Да.

— Так говори: чего ты желаешь, чего хочешь и на что ропщешь?

— Ропщу, потому что мы сражаемся против нашего короля, а это негоже французскому солдату.

— Так ты жалеешь о королевской службе?

— Да, черт возьми!

— И хочешь вернуться к своему королю?

— Да, — отвечал солдат, обманутый хладнокровием Ришона и думавший, что все это кончится исключением его из рядов армии Конде.

— Хорошо, — сказал Ришон и схватил солдата за перевязь, — но я запер ворота, и надобно будет отправить тебя по единственной дороге, которая нам осталась.

— По какой? — спросил испуганный солдат.

— А вот по этой, — сказал Ришон, геркулесовой рукой приподнял солдата и бросил его за парапет.

Солдат вскрикнул и упал в ров, который, по счастью, был наполнен водой.

Мрачное молчание наступило после этого энергичного поступка. Ришон думал, что бунт прекратился, и, как игрок, рискующий сразу всем, обернулся к гарнизону и сказал:

— Теперь, если здесь есть сторонники короля, пусть они говорят, и этих мы выпустим отсюда по дороге, которую они выберут.

Человек сто закричало:

— Да! Да! Мы приверженцы короля и хотим перейти в его армию.

— Ага! — сказал Ришон, поняв, что это не отдельная вспышка, а прорвавшийся наружу общий бунт. — Ну, это совсем другое дело. Я думал, что надо справиться с одним смутьяном, а выходит, что я имею дело с пятьюстами подлецами.

Ришон напрасно обвинял всех. Недовольны были только человек сто, прочие молчали; но и эти остальные, задетые за живое обвинением в подлости, тоже принялись роптать.

— Послушайте, — сказал Ришон, — не будем говорить все разом. — Есть ли здесь офицер, решающийся изменить присяге? Пусть он говорит за всех. Пусть он подойдет ко мне, и клянусь, что он будет говорить безнаказанно.

Фергюзон вышел из рядов, поклонился с чрезвычайной учтивостью и сказал:

— Господин комендант, вы слышали желание гарнизона. Вы сражаетесь против его величества нашего короля, а почти все мы не знали, что нас вербуют для войны против такого неприятеля. Кто-нибудь из находящихся здесь храбрецов, принужденный таким образом действовать против своего убеждения, мог бы во время приступа ошибиться в направлении выстрела и всадить вам пулю в лоб; но мы истинные солдаты, а не подлецы, как вы несправедливо сказали. Так вот мнение мое и моих товарищей — мнение, которое мы почтительно передаем вам. Верните нас королю, или мы сами вернемся к нему.