— Хорошо, сударь, — отвечала принцесса. — Тюрьмою вам назначается весь город; только поклянитесь честью, что не будете искать случая бежать.

— Поклянусь во всем, чего потребует от меня ваше высочество.

— Хорошо; Ленэ, дайте пленнику формулу присяги, мы примем его клятву.

Ленэ продиктовал присягу Ковиньяку.

Ковиньяк поднял руку и торжественно поклялся не выходить из Бордо, пока сама принцесса не снимет с него клятвы.

— Теперь можете идти, — сказала принцесса, — мы верим вашему дворянскому прямодушию и вашей воинской чести.

Ковиньяк не заставил повторять эти слова дважды, поклонился и вышел; но, уходя, он успел заметить жест Ленэ, который означал: «Он прав, ваше высочество, а виноваты мы; вот что значит скупиться в политике».

Дело в том, что Ленэ, умевший ценить людей по заслугам, понял всю хитрость характера Ковиньяка и именно потому, что ничуть не обманывал себя насчет правдоподобия доводов, высказанных Ковиньяком, удивлялся, как ловко пленник выпутался из самого затруднительного положения, в котором может оказаться перебежчик.

Ковиньяк же сошел с лестницы в раздумье, подпирая подбородок рукой и мысленно рассуждая:

«Ну, теперь надобно перепродать им моих сто пятьдесят человек за сотню тысяч ливров. Это вполне возможно, потому что честный и умный Фергюзон выговорил себе и своим полную свободу. Ну, рано или поздно мне это определенно удастся. Увидим, увидим, — заключил Ковиньяк, совершенно успокоившись, — мне кажется, что, дав себя схватить, я сделал не такое плохое дельце, как мне сначала показалось».

XVIII

XVIII

Теперь вернемся назад и расскажем нашим читателям о событиях, случившихся в Вере, им еще не полностью известных.

После нескольких жестоких приступов, при которых маршал королевских войск пожертвовал многими солдатами, чтобы потерять меньше времени, ретраншементы были взяты. Но храбрые их защитники, также оставив на поле боя много мертвецов, шаг за шагом отстаивая свое место, отступили через прикрытый путь в крепость и заперлись в ней. Господин де Ла Мельере не мог не признать, что если взятие незначительного земляного вала, увенчанного палисадом, стоило ему пятисот или шестисот человек, то он, наверно, потеряет в шесть раз более при взятии крепости, окруженной прочными стенами и защищаемой человеком, чьи военные познания и воинскую доблесть маршал имел случай оценить.

Командующий решил рыть траншеи и начать правильную осаду, как вдруг показался авангард армии герцога д’Эпернона, которая только что соединилась с армией маршала де Ла Мельере, что удваиваю королевские силы. Это совершенно изменило положение дел. С двадцатью четырьмя тысячами человек можно предпринять то, на что не отважишься с двенадцатью. Поэтому решили идти на приступ завтра.