Однако легионеры медленно, но верно продвигались вперед, заливая кровью землю на каждом шагу. На участке, где сражался Квинт, им удалось оттеснить галлов на несколько сотен шагов. Но затем ситуация резко изменилась. Юноша не знал, что стало последней соломинкой, но многие вражеские воины побежали. «Поразительно, – подумал он, – как быстро распространяется паника». Так искра падает на сухую растопку, и пламя начинает с невероятной скоростью поглощать дерево. Проходит всего несколько мгновений – и костер полыхает вовсю.

– Креспо? Ты ранен? – Квинт узнал голос Урса.

Он отвлекся от размышлений.

– Что?.. Нет.

– Рад слышать.

Он увидел флягу перед своим лицом и сделал пару больших глотков. Вода пахла навощенной кожей и была теплой, но во рту у него так пересохло, что ему было все равно.

– Вперед, парни. Вперед! Держать строй. Принципы и триарии идут вслед за нами.

Коракс говорил с другими офицерами, но результат оставался тем же. Квинт бросил флягу обратно Урсу, который остановился и снова повесил ее через плечо. Переглянувшись, они решительно двинулись дальше.

Три манипулы с Сервилием и Кораксом во главе продолжали атаковать единым отрядом. Однако они не могли долго сохранять строй – жажда крови и охотничий инстинкт завладели легионерами, а лишь немногие командиры способны удержать своих солдат в такой ситуации. У солдат появилась возможность уничтожить врага – именно так несли наибольшие потери обратившиеся в бегство армии. Бегущие солдаты не могли защищаться, они часто оставались безоружными, бросая мечи и щиты, чтобы те им не мешали. Римляне помчались еще быстрее, и воздух наполнился криками жаждущих крови солдат.

Страх Квинта уступил место возбуждению и жажде убийства. Он хотел отомстить за своих товарищей, погибших при Требии и у Тразименского озера. За невинных мирных жителей в Кампании и других местах, умерших от рук карфагенян. Он наносил режущие и колющие удары, рассекал плечи и выпускал внутренности. Одного вражеского воина Квинт обезглавил, двум другим отсек руки. Кровь забрызгала его щит, лицо и правую руку, но он не обращал на это внимания. Вокруг было столько крови, мочи и дерьма, что при ходьбе раздавались чавкающие звуки. Юноша ничего не замечал. Чтобы убивать людей в спину, не требовалось ловкости или умения, но и это уже не имело значения. Квинт разил врага до тех пор, пока его гладиус не затупился, а мышцы не начали наливаться усталостью.

Постепенно их наступление стало выдыхаться. На легионеров навалилась усталость. Они находились под беспощадным летним солнцем с самого восхода, маршировали, форсировали реки, наступали, метали дротики, участвовали в схватках. Даже убийство беззащитных врагов отнимает много сил. Наконец галлы и иберийцы сумели оторваться от преследовавших их легионеров. Страх придавал им дополнительные силы. Лишившись новых жертв и не в силах двигаться быстрее, легионеры Коракса перешли на шаг. Как всегда, центурион тут же начал отдавать приказы.