Мог ли Димитрий, раз увидев её, остаться равнодушным? Она же внимательно и вопрошающе взирала на него и боялась лишь одного – оскорбления своего. Они долго стояли молча и смотрели друг на друга в некотором смущении…

– Здрава буди, красавица-царевна, Ксения Борисовна, – наконец молвил Димитрий, чувствуя, как страсть закипает в его сердце.

– Здрав будь, государь. Прости, не ведаю, как величать тя, – тихо, но смело молвила царевна.

– Зови меня: «Государь мой, Димитрий», – сдерживая свои чувства, отвечал он.

– Точно ли Димитрий ты? Не гневишь ли Господа воровством имени чужого?

– Бог – свидетельствует обо мне, – спокойно сказал Расстрига.

– Тогда зачем велел погубити родных моих, не престало то законному царевичу?

– Прости меня, душа-девица! Не уследил яз, не уберег твою матушку и твово брата. Не успел яз дойти до Москвы, как поведали слуги мои о том беззаконии.

– Кто ж виноват в том? – спросила Ксения.

– Виноваты в том душегубцы-князья да бояре: Шуйские, Голицыны, да Мосальские. Правда, князь Василий тебя спас и уберёг от позору. За то я ему велию милость окажу и от наказания избавлю. Но с Шуйскими, да с Голицыными ещё посчитаюсь.

– Не казни их, государь мой! Бог – Судия им…

– Не знаю, красавица моя. Не буду наперёд обещати. Одно знаю, пока я жив, никто более не обидит тя. Заберу скоро тебя к себе во дворец и будеши там жити, яко и преж того жила.

– Ой ли, государь? И меня о том не спросишь? Хочу ли? – строго вопросила Ксения.

– Вот и спрашиваю ноне тя, душа моя, пойдешь ли во дворец жить в покоях царских, как и допреж того? – склонив голову, с надеждой и покорностью в голосе спросил очарованный Расстрига.

– Подумаю еще… Но ежели силою будеши брать, руки на себя наложу, – всё также спокойно отвечала девушка.

– Подожду и исполню всё по воле твоей, милая, душа моя, – произнёс Расстрига словно сквозь сон, пьянея от её слов и обоняя, словно волк, запах её девичьего естества. Расспрашивать девушку о кончине её родных он не стал, понимая, что слишком свежа была ещё её душевная рана.

* * *

Димитрий не отложил задуманное и уже 23 июня князья Василий, Димитрий и Иван Шуйские были взяты под стражу. Это вызвало сильнейший переполох у боярско-княжеской элиты. Шуйским предъявили обвинение, что они распускают слухи о самозванстве царевича и что готовят заговор против него. Вероятно, у Димитрия были для того основания. Шуйским царевич был нужен только для того, чтобы отстранить Годуновых от власти. Дело было поручено донским казакам во главе с Корелой. На следующий день напуганная Боярская дума приговорила князя Василия к смертной казни, а его братьев к заключению в темницу.