Среди редких архивных материалов, сохранившихся со времён Смуты и случайно или по недосмотру не уничтоженных царскими чиновниками в период правления последующих династий, сохранились отдельны документы и фрагменты из переписки «царевича Петра» с Григорием Отрепьевым и с царём Димитрием. Они отражены в Актах Археографической экспедиции, собиравшей и публиковавшей редкие архивные документы в 30-е годы XIX века[83]. Самозванец «Пётр» от лица войска терских казаков, двинувшихся в поход по Волге, писал в Москву: «Из-под Астрахани казаки пошли вверх Волгою к Гришке Ростриге двору, и дошли до Самары, и тут, де их встретили от Ростриги под Самарою с грамотою. И Третьяк Юрлов велел им идти к Москве наспех»[84].

Видимо Отрепьев и Беззубцев, находившиеся где-то юго-восточнее Воронежа (у Большой излучины Дона), торопили терских казаков, так как до них доходили вести из Москвы о сложном положении молодого царя.

Пытаясь объяснить столь странную политическую ситуацию, даже исследователь Р. Г. Скрынников отмечает: «Неверно было бы заключить, что вольные казаки и приставшая к ним чернь изверились в Лжедмитрии… Повстанцы же рассчитывали найти общий язык с московским царём, даже после того, как выдвинули из своей среды нового самозванца. Но они готовы были посчитаться с „лихими боярами“. Последнее обстоятельство дало повод московским властям обвинить Лжедмитрия (после его смерти) в том, что „сам вызвал человека“, который „со множеством казаков явился на Волге и в крайней нужде мог оказать ему помощь“»[85]. Оставим это суждение на суд Истории и суд царя Небесного. Добавим к этому лишь то, что указанный факт дал в очередной раз повод московской знати объявить самого легитимного и законного государя самозванцем.