– Это же целая программа!

– Эта программа включала и оборонительный и наступательный союз. И проект этот, смелый, широкий, увлекательный. Получается, что Расстрига на престоле являлся выразителем тех мечтаний, которыми преисполнен был проект.

– Но все-таки, граф, трудно было рассчитывать на удачу этого посольства? Царь Борис не мог не чувствовать подкоп под себя…

– Да, неудача была полная… Но, сорвавшись на Расстриге, Сапега готов был видеть осуществление прежних идей в лице царя московского – Владислава!

– Скажите, Сергей Дмитриевич, а Ваш предок, Федор Иванович Шереметев, мог встречаться с Расстригой?

– О, как многое он мог бы мне поведать в таком случае! Но, что я знаю совершенно точно, так это то, что Федор Иванович был близок князю Ивану Борисовичу Черкасскому, в доме которого оказывалось гостеприимство сыну боярскому Юрию Отрепьеву, «иноку Григорию». Отрепьев еще по Угличу не мог не знать и Семена Олферьева, сестра которого была замужем за одним из братьев Нагих. А главным авторитетом для указанных лиц был в то время Ростовский митрополит Варлаам Рогов, бывший настоятель Кирилло-Белозерского монастыря.

– Опять в нашей истории появился этот монастырь! – отметила дама.

– Да, «Север, Север, чародей…». Скажу Вам больше, Кириллов монастырь, в лице игумена Сильвестра, признал Дмитрия за московского царя, сына Ивана Грозного… Борис же затаил на монастырь обиду.

* * *

В последней трети апреля свадебный поезд Марины Мнишек достиг Вязьмы. Здесь Юрий Мнишек оставил дочь и поспешил в Москву, куда прискакал 24 апреля. В Москве он занялся приготовлениями к встрече дочери. Димитрий, сколь мог, помогал будущему тестю. Тем временем князь Василий Мосальский позаботился отправить Ксению из Москвы в одну из своих подмосковных вотчин.

Сама Марина и всё её сопровождение добрались до Москвы 2 мая. Прибытие польского вооруженного кортежа в столицу ободрило молодого царя. Он сам встречал свою невесту близ Москвы у Подхожего стана[86]. В окружении молодого государя не было ни одного члена Боярской думы. Его сопровождали только ближайшие сторонники из среды казаков и поляков. Тем временем свадебный поезд остановился. Встреча была тёплой и дружеской. Польские шляхтичи и дамы почти в пояс кланялись государю. Тот, верхом, проезжая мимо сопровождавших и свиты своей невесты, отвечал всем наклоном головы.

Когда молодой царь поравнялся с возком Марины, то остановил коня и оставил седло. Он, словно верный рыцарь, обнажил голову и встал на одно колено, когда принимал руку невесты, выходившей из крытого возка. Когда Марина оставила возок, он поцеловал её запястье. «Рыцарство» и дамы улыбались и рукоплескали молодым. Затем разрумянившаяся и счастливая Марина вернулась в свой возок. Поезд тронулся далее. А Димитрий сел в седло и сопровождал его вплоть до Москвы.