– Кто же это? – спросила собеседница.

– Например, Ферапонт, появившийся в 1591 году на Обноре и Монзе. Известно, что он тесно общался с Пафнутием Крутицким и Трифоном Вятским. Встречался и с Авраамием Амосовым. И еще интересный факт: он был автором «Плача всему дому его». Мне думается, что под именем Ферапонта скрывался Федор Федорович Нагой, отец царицы Марии, – предположил Шереметев.

– Знаете, Сергей Дмитриевич, мне вспомнились слова Ломоносова: «Вероятности отрещись не могу, достоверности не вижу…» Их можно отнести ко многим событиям этой загадочной истории. Мне все-таки не совсем понятны, как Вы их называете, женские влияния… Если я правильно представляю, это были: царица Ирина, Марья Григорьевна Годунова-Скуратова и, наверное, Ксения Ивановна Романова-Шестова?

– Совершенно верно… Царь Феодор не случайно не оставил завещания… Он предоставил на волю Божию избрание того, кто всего более имел на то право. Отстранилась от власти и царица Ирина, тем самым перекрыв путь к трону и Романовым, и Шуйским, ведь не представлялось возможным предъявлять права на престол, если от него отказалась та, на которую указал умирающий.

– Ведь между ними было и соперничество, – молвила дама.

– Соперничество Романовых и Годунова было на руку врагу и тех, и других. Это же был и враг угличского царевича – род князей Шуйских! Их соперничество престола ради не могло бы разгореться, если бы не было тайного оружия, а это была тень царевича! – уточнил граф.

– Простите меня, но ведь царствовал же Годунов! – воскликнула женщина.

– А вспомните его колебания, едва ли они были личиною… А при такой честолюбивой жене, как Марья Григорьевна, в конце концов отпали и они…

– А как же это допустила инокиня Александра – царица Ирина?

– Судьба того, кого за рубежом называли Bastard – Bruder была неизвестна… Но, если взвесить, кто в те годы нужнее был России – четырнадцатилетний царь-юноша, или зрелый государственный муж, то для пользы государства опытная рука Годунова-правителя была все ж желаннее…

– Так ведь в правление Годунова, в 1600 году в Москву пребывает посольство литовского канцлера Льва Сапеги…

– Да, и в это время Сапега решительно расходится с королем Сигизмундом. Мало того, положение короля, не любимого страной, было критическим. А тут альтернативой выступает не простой союз двух государств, а Уния… (России и Великого княжества Литовского-Русского, возможно и без Польши). Условия Унии были подробно изложены и заключали прозрачный намек на возможность перемены правления обоих государств. Будущее их виделось в отсутствии и Сигизмунда, и Годунова. Оговаривалась и роль того, кто будет верховным правителем этой Унии над обоими государствами…