Тем временем Бен-Гур не единожды впадал в состояние, подобное тому, что он совсем недавно пережил. Совершенный покой овладел им. Он лишь молился, прося, чтобы мучения распятого поскорее закончились. Понимал он и душевное состояние Симонидиса – что тот колеблется, готовый уверовать. Время от времени он бросал взгляд на крупное, опущенное вниз лицо старика, отягощенное печатью размышлений. Заметил он и вопросительные взгляды, бросаемые тем на солнце, словно вопрошающие светило о причине темноты. Не преминул он и отметить для себя беспокойство, с которым Есфирь прильнула к отцу, пытаясь заглушить свои страхи усиленной заботой о нем.

– Не бойся, – услышал он слова старика, обращенные к дочери, – но стой и смотри вместе со мной. Ты можешь прожить вдвое дольше меня и не увидеть ничего подобного. То, что ты сейчас видишь, может стать откровением.

Ближе к концу третьего часа несколько человек с самого дна общества – оборванцев, живших в гробницах на окраинах города, – подошли и остановились прямо перед центральным крестом.

– Вот это и есть Он, новый Царь Иудейский, – сказал один из них.

Остальные со смехом воскликнули:

– Да славится Царь Иудейский!

Не получив никакого ответа, они подошли ближе к кресту.

– Если ты и в самом деле Царь Иудейский или Сын Божий, то сойди к нам, – громко предложили они Ему.

При этих словах один из распятых разбойников перестал стонать и воззвал к Назаретянпну:

– Да, если ты и в самом деле Христос, спаси себя и нас.

Оборванцы рассмеялись и захлопали в ладоши; но, дожидаясь ответа, они услышали, как другой разбойник сказал, обращаясь к первому:

– Или ты не боишься Бога? Мы наказаны за дела наши; но этот человек ничего худого не сделал.

Зеваки, пораженные его словами, замолкли; и в наступившей тишине прозвучали слова все того же второго разбойника, обращенные на этот раз к Назаретянину:

– Господи, – произнес он, – помяни меня, когда войдешь в Царствие Свое.

При этих словах Симонидис встрепенулся и поднял голову. «Когда войдешь в Царствие Свое». Это был самый главный пункт его сомнений, который он столь часто обсуждал с Балтазаром.

– Ты слышал? – прошептал ему на ухо Бен-Гур. – Царствие это не может быть от мира сего. Тот свидетель говорит, что Царь только вступает в Царствие Свое; да и я слышал то же самое в своих мыслях.

– Тихо! – махнул рукой ему Симонидис, куда более повелительно, чем он ранее позволял себе в разговорах с Бен-Гуром. – Помолчи, молю тебя. Если Назаретянин ответит…

И они услышали ответ Назаретянина, прозвучавший ясно и четко, с совершенной уверенностью в сказанном: