— Да, — сказал штурман. — Это несомненно!

— Вот черт! Кому это пришла охота стрелять в нас, как по прицельным буйкам?! Мы здесь не на полигоне!

— Нет, но зато мы меньше чем в десяти километрах от пиратов.

— Быть не может!?

— Я вам говорю!

— В таком случае тем лучше, скорее встретимся!

Второй выстрел, направленный точнее, чем первый, начисто срезал верх фок-мачты.

— Да кто же наконец так бомбардирует нас?! — заворчал мальчуган.

— Судно под штирбортом! — крикнул лоцман, который подобно блаженному памяти Кожаному Чулку говорил мало и смеялся про себя.

— Э, да как же мы глупы!

— Фрике, дружок, говори, прошу тебя, только за себя! — заметил доктор. — Наша скромность не позволяет нам принять этот комплимент на свой счет.

— Пусть так, но если мы не поднимем никакого флага, белого, желтого или зеленого, то должны будем проглотить разом фунтов четыреста свинца… А это, пожалуй, свыше нашего аппетита!..

— А ведь это, право же, хорошая мысль!

На мачте подняли французский флаг. Фрике, обладавший ловкостью и проворством обезьяны, в мгновение ока взобрался на верхушку мачты и зорким глазом окинул горизонт. Крупное судно, стройное по своим очертаниям и, по-видимому, значительно поврежденное, осторожно пробиралось между рифами. Густой султан дыма вырывался из трубы.

— «Молния»! — закричал радостно мальчуган. — Это «Молния»! Нас увидели, быть может, даже узнали… потому что перестали стрелять!..

Не успел Фрике договорить, как рядом раздался новый выстрел. Это был резкий звук американского карабина.

Мальчуган разом съехал вниз с мачты на палубу: все лицо его было залито кровью.

— Тысячи молний! Здесь, кажется, убивают!

Этот выстрел послужил сигналом к нападению: все пять человек экипажа маленького судна, зафрахтованного нашими друзьями, вооруженные с ног до головы, набросились на французов, и только один лоцман остался на своем месте.

— Пятеро против пятерых! — воскликнул Андре. — Победа останется за нами!