— Али нам тут худо? — спрашивала Катя и улыбалась. Но улыбка получалась неестественная, и Кириллова сама понимала это.

Женщина боялась, что короткая, как саянское лето, полоса ее радостей и первой, а то и последней любви, кончится, и противилась этому, как могла.

— Нет, уходить надо, — настаивал Андрей.

— Куда ж из России бежать? — хмуро и растерянно возражала Кириллова. — Каждому в своем народе хорошо. Оттерпимся — и мы люди будем.

Россохатский закипал.

— Не хочу я под обух лезть… Или трудно понять, дура!

Но тут же пытался подавить раздражение.

— Прости… Бог знает, что кричу.

Катя старалась успокоить Андрея:

— В июле густое тепло будеть. А теперь снег еще таеть, реки — бешеные, не одолеть… Повременить надо, голубчик.

Гришка как-то подслушал такой разговор и удовлетворенно покачал головой: «Идите… Проку от вас…»

Стоя тогда за стеной дома в вечернем сумраке и уже не слушая, о чем говорят сотник и Катька, таежник думал о Дине. Лишь старик теперь опасен артельщику: китаец ищет Золотую Чашу в одиночку, и надо не выпускать его из вида.

Хабара сильно похудел, густо зарос бородой, и в его глазах постоянно гнездились тревога и подозрительность. Он излазил, кажется, весь Шумак, но признаков исполинова котла так и не обнаружил. Нет, бумажка Кирилловой была верная: Гришка все же отыскал затеси на кедрах. Однако старые, заплывшие смолой зарубки, может, и деминские, никуда не вели. Копанок каторжника, по которым можно добраться до Чаши, найти не удалось.

Правда, во многих местах к реке не подступиться, — почти отвесные берега, поросшие кедром и елью, скрывали воду от глаз. Хабара пытался определить нужное место по ударам потока, но Шумак бесновался и на шиверах, и на мелях, и на резких поворотах. Гришка нашел и осмотрел два перепада воды, но котла под ними не оказалось.

Как-то, возвращаясь своим следом в зимовье, Хабара заметил в сырой низинке отпечатки человека. Таежник без особого труда определил, что они принадлежат Дину. Выходит, старик следит за ним! Старый бродяга ничего не нашел и теперь шляется по пятам, надеясь на его, Хабары, удачу.

Первое, о чем тут же подумал Гришка: немедля влепить пулю в китайца. Однако, поразмыслив, решил: убить старика никогда не поздно, а живой он еще сгодится на что-нибудь. Может ведь и так получиться, что золото обнаружит Дин, а не Хабара. Вот тогда и стрелять старичишку — нечего ему копить себе на похороны.

На одно мгновение совесть кольнула Хабару, но он тут же махнул рукой: «Все в этом мире грехом живуть!»

И Гришка продолжал таскаться по тайге, оглядывая чуть ли не каждое дерево, каждое углубление в земле. Но ни новых тесок, ни заросших ям не находил.