Макрон продолжал вести центурию по начальному отрезку тропы, а затем последовал резкий поворот за угол и начало следующего, более крутого подъема. Рядом в землю начинали вонзаться первые стрелы – ни дать ни взять прямые, изящно оперенные стебли, в мгновение прорастающие из травы. Цветы смерти.

– Стой! – скомандовал Макрон; скрежет калиг прекратился. – Щиты наверх!

Тяжелые деревянные прямоугольники со стуком смыкались по мере того как легионеры поднимали щиты над головами, отчасти ослабляя давящий вес тем, что опирали их на макушки своих шлемов.

– Сомкнись!

Легионеры сблизились, и Катон со своим отрядом оказался отрезан от солнечного света, втиснутый в сумрачный мирок потных спин и тяжелого от натуги дыхания. Рабочий отряд с трудом теснился между товарищами, пригибаясь для того, чтобы у легионеров была возможность укрыть щитами середину «черепахи».

– Вперед!

Снова движение вперед, шаркающая поступь и все растущее натужное сопение, невыносимое для слуха. Сверху о щиты шибали стрелы и камни, в основном отскакивая, а иногда с громовым треском образуя брешь или трещину. Ужас как хотелось вырваться за пределы этого замкнутого пространства, и приходилось напрягать всю силу воли для того, чтобы безропотно, шаг за шагом, согбенно двигаться со всеми. На следующем углу темп замедлился до черепашьего: это был поворот на последний отрезок пути непосредственно под бастионом.

– Вот оно! – сквозь шум дал знать Макрону Катон. – Готовимся!

Еще несколько шагов вперед, и префект выкрикнул приказ остановиться. От усилий восхождения и страха за то, что сейчас должно произойти, сердце исступленно колотилось о ребра. В выжидании собственной команды мышцы напряглись железной судорогой.

– Ломай ряды! Все вправо!

Щиты моментально разошлись, и в лицо хлынул слепящий свет солнца, от которого невольно зажмурились глаза. Люди отскакивали с тропы и дружно лезли на крутой, но относительно короткий склон ближнего края бастиона. Катон побежал с ними, сжимая топор в правой руке, а левой помогая себе карабкаться. Легионеры вокруг ползли с натруженным сопением, а сверху с палисада на них сыпались стрелы и камни. По обе стороны с новой силой взялись за дело пращники, изо всех сил стараясь сбить защитников с цели и вынудить их унырнуть под прикрытие. Это им удавалось, но лишь отчасти: легионер справа от Катона уже упал со стрелой в горле. Еще один бесчувственно распластался в траве, получив камнем по шлему, а в упавшего уткнулся лезущий следом товарищ. Катон поравнялся с двумя, которые, пригнувшись, укрывали щитами головы в ожидании, когда закончится эта мука. Он резко встормошил крайнего: