– Это какая-то шутка. Не смешно, префект.
– Где ваша жена сейчас?
– Как где? Отдыхает в моей персональной палатке. Хотя вас это не касается.
– Одну минуту…
Трибун встал и, твердой поступью подойдя к выходу, откинул складку.
Невдалеке снаружи дожидался Макрон, а с ним Септимий и центурион Лебауск: всё как условлено. Центурион и торговец сейчас сдержанно похваливали кольчугу, которую Макрон взял трофеем на бастионе. Катон взмахом подозвал их к себе, и они втроем вошли в палатку.
– Что все это значит? – насторожился Отон.
– Я тут подумал, – воздев бровь, поглядел на Катона Септимий, – не проставиться ли мне вам, господа, в честь вашей славной победы? По такому случаю и вина не жаль.
– Заканчивай уже со своим лицедейством, – нетерпеливо выдохнул Катон.
– Никак не могу взять в толк, что вы имеете в виду, благородный префект.
– Да, действительно, – уже теряя самообладание, вознегодовал Отон, – зачем вы притащили сюда этого виноторговца?
– Дело в том, господин префект, что это не виноторговец. И звать его не Гиппарх. Имя ему Септимий – имперский агент, посланный Нарциссом для раскрытия заговора против императора. Как раз ему и надлежало выявить изменника – а именно, вашу жену, засланную в Британию с целью подточить наши усилия по приведению провинции к миру. Да и не только это. Ей же вменялось устранить меня и центуриона Макрона. Это так, Септимий?
С минуту имперский агент хранил молчание с лицом, непроницаемым, как маска. А затем кивнул.
Отон вперился в него распахнутыми в удивлении глазами:
– Имперский агент, посланный сюда соглядатайствовать за моей женой? Так, что ли? Сущий вздор! Поппея невиновна. И предполагать что-либо обратное абсурдно и, заметьте, опасно. Ведь я этого так не оставлю.
– Неужели, господин трибун? – неумолимо спросил Катон. – Вдумайтесь: ведь все сходится. В том числе и способы сокрытия. В самом деле, кто бы мог заподозрить высокородную римлянку – патрицианку, жену старшего трибуна? Конечно же, не те двое, что оказались убиты для того, чтобы Каратак вырвался на волю. Конечно, не я – даже после той битвы, когда, как я теперь полагаю, она пыталась отравить меня тем вином, что от своих щедрот предлагала мне в офицерской палатке. А самое главное, не вы, ее муж, который был вне себя от блаженства, беря эту женщину, свою любимую жену, в неблизкий и опасный путь к столице бригантов, где она и передала врагу весть о смерти Остория. Что, кстати, позволяет мне поинтересоваться: это вы попросили ее сопровождать вас, или же она настояла на этом сама? И вообще, кто изначально замыслил, чтобы она вместе с вами отправилась в Британию?