Время шло, день ото дня боевой дух его армий становился всё слабее, поддержать его можно было только щедрыми дарами. К началу осады Багдада он уже продал всё, что только было в дворцовых кладовых. Все деньги были розданы, золотые и серебряные кубки пущены на переплавку для чеканки монет. А когда закончилось золото, в ход пошли даже духи. Он лично собрал людей из предместий Багдада, выбирал среди них более или менее способных, и назначал их командирами отрядов. Новоиспечённым командирам на бороды щедро лились духи, дарились серебряные монеты и склянки с благовониями. Их так и прозвали – «надушенные командиры».
А затем преступники вырвались из тюрем, подлецы и негодяи внезапно обрели силу и сделали жизнь добропорядочных граждан невыносимой. На улицах Багдада воцарились беззаконие и беспорядок. И в этом тоже была его вина. Он вспомнил слова мудреца: «Что же до царя, предающегося страстям, то нет у него веры, кроме удовлетворения своей страсти, и не страшится он гнева своего владыки, давшего ему власть. Исход же царства его – уничтожение, а предел его преступлений – обитель погибели…»
Как бы он сейчас хотел, чтобы Всемогущий Бог уничтожил обе враждующие стороны, обе из них, а не только одну! Если бы только тот, чьё могущество и сила не знают границ, мог бы одним только ничтожным движением мысли положить конец вражде и уничтожить обе непримиримые армии! Каждая из них была для Аль-Амина угрозой, и каждая из них олицетворяла для него врага! Одним были нужны его деньги, другие хотели взять его жизнь… На днях в отчаянии он произнёс такие строки: