Говоря эти слова, я намеренно повернул фонарь в руке девушки так, чтобы видеть выражение лица француженки. Но она, видимо уловив мои намерения, отвернулась в сторону и демонстративно промолчала. Впрочем, меня это не удивило. Будь я субтильной девчонкой из воспитанной и культурной Европы, то не слишком бы препятствовал двум мужикам, с острыми лопатами, тем более в такой нервной обстановке.

Некоторое время мы сидели молча, переводя сбитое дыхание и проигрывая в головах свои дальнейшие ходы.

– Так выходит, все наши мешки и верёвки нам и не пригодились вовсе, – вдруг встрепенулся Михаил. Обидно, мы на них полдня потратили!

Он подтянул к себе сумку с мешками и резким движением вытряхнул их в круг света. Взяв один мешочек, он попытался натянуть один из них на ближайший к нему бочонок, но, тут же убедившись, что это невозможно, небрежно отбросил его в сторону.

– Пора грузиться, – поднялся я на ноги. Чего сидеть просто так? Пока будем плыть на ту сторону озера, ещё насидимся.

Михаил поднялся следом и с тяжким вздохом взялся за один из бочонков.

– Всё хорошо, – проговорил он сквозь зубы, – ну уж больно тяжелый и вёрткий. Никогда бы не подумал, что в столь маленьком объёме может быть столько веса. Как же мы их понесём?

– Возьмёмся с двух сторон и осторожненько потащим, – отозвался я. Что тут сложного?

– Ничего, – фыркнул он. Но если кто-то из нас запнётся и выронит ношу…, то дерево треснет, словно яичная скорлупа. И так удивительно, что оно выдержало почти двести лет.

– Потому что сделано из качественного дуба! – отозвался я. А обручи наверняка ставили латунные или медные. Я где-то вычитал, что на пороховые бочонки набивали именно такие обручи…

– Чтобы не вызвать случайной искры? – высказал догадку Михаил.

– Верно! – кивнул я. И берись, наконец, попробуем отнести хотя бы один.

Как и предсказывал Михаил, наш путь до лодок оказался поистине мучителен. То и дело наступая друг другу на ноги, спотыкаясь и безбожно матерясь, мы и в самом деле не раз рисковали выронить бесценный груз. Но вот, и «Казанка». С грохотом вывалив в неё бочонок, мы, не сговариваясь плюхнулись на прибрежные камни.

– Думал – сердце разорвётся, – пожаловался Михаил, – руки до сих пор дрожат.

– Слушай, – предложил я, – давай воспользуемся твоей курткой. Так сказать в виде мягких носилок. Она у тебя довольно крепкая, из брезентухи пошита, выдержит и не такой вес.

– Я за неё семьсот рублей отдал, – заныл Михаил, – жалко, если лопнет!

– Ты совсем дурак, или, как? – потянул я его за воротник. У нас под ногами миллионы долларов лежат, а ты плачешь по каким-то несчастным семистам рублям! Окстись!