– Оттуда слишком далеко до кораблей, – ответил я.

Хэстен знал это лучше любого другого, потому что сражался тут раньше и его люди ухитрились сжечь корабли Зигфрида, прежде чем норвежцы спустились с холма, чтобы этому помешать. Теперь Хэстен перекрыл реку под холмом: ближнюю к морю часть русла защищали вытащенные на сушу суда-крепости, а дальнюю часть – новые грозные укрепления.

Между этими твердынями располагались корабли.

Значит, мы без особых хлопот возьмем старую крепость, но, если будем удерживать возвышенность, это не поможет, потому что новая крепость находилась вне досягаемости полета стрелы.

– Хэстен усложняет нам задачу, – спокойно проговорил я.

– Мы можем взять эти укрепления? – с сомнением спросила Этельфлэд.

– Должны.

– У нас нет людей!

– Все равно, – упрямо сказал я.

Потому что мой план заключался в том, чтобы занять эту новую крепость. Она была битком набита пленниками Хэстена, всеми женщинами и детьми, которых он захватил в рабство, и именно в новой крепости Бемфлеота собирали его добычу. Я подозревал, что там же находится семья Хэстена, так же как семьи всех датчан, опустошавших Мерсию. И корабли тоже были там, под защитой этой крепости. Если бы мы ее захватили, то разорили бы Хэстена, взяли бы дюжины заложников и уничтожили датский флот.

Взятие Бемфлеота означало бы победу, которая приведет датчан в уныние и окрылит каждого сакса. Победа, может, и не решила бы исход войны, но безмерно ослабила бы Хэстена. Многие его сподвижники, лишившись веры в успех, бросили бы его, потому что какой вождь не может защитить семьи своих людей?

Этельред верил, что спасение Мерсии заключается в ожидании атаки Хэстена на Глевекестр. Я же верил в то, что нужно напасть на Хэстена там, где он меньше всего ожидает. Мы должны нанести удар по его базе, уничтожить его флот и отобрать его добычу.

– Сколько у тебя людей? – спросил Ралла.

– По последним подсчетам – восемьдесят три воина.

Он засмеялся:

– А сколько тебе нужно, чтобы захватить Бемфлеот?

– Две тысячи.

– И ты не веришь в чудеса? – спросил Ралла.

Этельфлэд сжала мою руку.

– Люди придут, – сказала она, хотя далеко не убедительным тоном.