– Умен? – переспросил Стеапа.

– Он убедил нортумбрийцев напасть, говоря, что отвлечет армию Альфреда. А потом предупредил того об атаке нортумбрийцев, чтобы ему самому не пришлось сражаться с восточными саксами.

– Ему пришлось сразиться с нами, – прорычал Стеапа.

– Потому что Альфред все-таки умнее.

Король знал, что Хэстен представляет огромную опасность. Если бы Хэстена удалось победить, тогда нортумбрийцы пали бы духом и, по всей вероятности, уплыли прочь.

Нортумбрийцев Рагнара следовало сдерживать, вот почему значительная часть армии восточных саксов оставалась у Дефнаскира, но Альфред послал своего сына и двенадцать сотен лучших людей в Бемфлеот. Он хотел, чтобы я ослабил Хэстена, но не только этого.

Он желал, чтобы репутации этелинга Эдуарда эта победа придала блеск. Альфреду не обязательно было посылать этелинга. Мне нужны были Стеапа и его люди, в то время как Эдуард будет только помехой, но король знал – его собственная смерть не за горами, и хотел быть уверенным, что его преемником станет сын. А для этого ему нужно было подарить Эдуарду славу воина. Вот почему он попросил меня дать Эдуарду клятву верности, и я с горечью подумал, что мой отказ не помешал Альфреду манипулировать мной. И вот я здесь, сражаюсь за христиан и за Эдуарда.

Этелинг наконец въехал в крепость, о его появлении возвестил рев рогов. Люди опустились на колени, когда он поехал к дому, и я наблюдал, как сын Альфреда принял это изъявление почтения, изящно помахав правой рукой. Он выглядел юным и хрупким, и, вспомнив, как Рагнар спросил – хочу ли я быть королем Уэссекса? – я не смог удержаться от внезапного горького смеха.

Финан с любопытством посмотрел на меня.

– Он хочет, чтобы мы явились в дом, – сообщил Стеапа.

* * *

Большой дом вонял. Слуги лопатами перекидали лошадиный навоз в одну сторону и вычистили бо́льшую часть прогнившего тростника на полу, но все равно дом вонял, как нужник, и был полон жирных жужжащих мух. Однажды я пировал здесь, когда этот зал был освещен огнем и в нем раздавался громкий смех. Вспомнив об этом, я поневоле задумался о том, не обречены ли все великие пиршественные залы с высокими балками прийти в такой упадок.

Помоста тут не было, поэтому кресло Эдуарда поставили на огромный ковер; рядом с братом на стуле сидела Этельфлэд. За братом и сестрой толпилась темная группа священников. Я никого из них не знал, но они, очевидно, знали меня, потому что четверо из шестерых перекрестились, когда я приблизился к импровизированному трону.

Стеапа опустился на колени перед этелингом, Финан поклонился, а я кивнул. Эдуард, очевидно, ожидал от меня большего почтения и помедлил, но, когда стало ясно, что я уже предложил все, что планировал, выдавил улыбку.