Осферт нахмурился, гадая, к чему я клоню. Он покосился на Эдуарда, но не узнал брата, хотя сходство между ними бросалось в глаза. Оба они унаследовали длинное лицо Альфреда, его впалые щеки и тонкие губы. Лицо Осферта было более жестким, но и жизнь его была более жесткой. Его отец, стыдясь собственного бастарда, пытался сделать из Осферта священника, но тот стал воином – и привнес в это ремесло отцовский ум.

– Мерсийцы могут сражаться так же хорошо, как и все остальные, – осторожно проговорил Осферт.

Он знал, что я играю в какую-то игру, и пытался разгадать ее. Тогда, незаметно для Эдуарда и Коэнвулфа, которые ехали слева от меня, я сложил руку чашкой, изображая грудь. Осферт, несмотря на то что унаследовал от отца почти полное отсутствие чувства юмора, не удержался от веселой улыбки.

– Их нужно вдохновлять, – уверенно ответил он.

– Тогда поблагодарим Господа за то, что у них есть господин Этельред, – произнес отец Коэнвулф, отказываясь смотреть прямо на Осферта.

– Господин Этельред, – свирепо проговорил я, – не может привести даже мокрую шлюху в сухую постель.

– Но в Мерсии очень любят госпожу Этельфлэд, – добавил Осферт, теперь в совершенстве играя свою роль. – Мы видели это при Феарнхэмме. Именно госпожа Этельфлэд вдохновила тогда мерсийцев.

– Тебе понадобятся мерсийцы, – напомнил я Эдуарду. – Если ты станешь королем, – продолжал я, подчеркнув слово «если», чтобы снова лишить его душевного равновесия, – мерсийцы будут защищать твою северную границу. А мерсийцы не любят Уэссекс. Они могут сражаться за тебя, но они тебя не любят. Некогда они были гордой страной, и им не нравится, когда Уэссекс указывает им, как следует поступать. Но одну особу из восточных саксов они действительно любят. И ты запрешь ее в монастыре?

– Она замужем… – начал отец Коэнвулф.

– Захлопни пасть! – огрызнулся я. – Твой отец использовал свою дочь, чтобы заставить меня прибыть на юг, и вот я здесь, и я останусь здесь, пока меня не отпустит Этельфлэд. Так что не думай, что я здесь ради тебя, или ради твоего Бога, или ради твоего короля. И если у тебя есть замыслы насчет Этельфлэд, тебе лучше включить в них меня.

Эдуард был слишком смущен, чтобы встречаться со мной глазами. Отец Коэнвулф злился, но не осмеливался заговорить, а Осферт ухмылялся мне.

Отец Хэберт прислушивался к беседе с ошеломленным видом, но теперь робко вмешался, вытянув руку:

– Дом вон там, господа.

Мы повернули вниз по дороге, с колеями от колес. Впереди показалась крытая тростником крыша между вязами с густой листвой. Я ткнул пятками коня, обогнав Эдуарда, чтобы увидеть дом Торстена, построенный на низком кряже над рекой.