– Меня не выносят герцог Алансонский и королева-мать.

– Относительно Алансона я не отрицаю, – сказал Карл, – но королева-мать проявляет к вам всячески свое внимание.

– Вот поэтому-то я и боюсь ее, сир. И слава богу, что я ее боялся!

– Ее?

– Ее или окружающих ее. Вам, сир, известно, что иногда несчастьем королей является не то, что им чересчур плохо угождают, а то, что угождают слишком рьяно.

– Говорите яснее: вы сами обязались говорить все.

– Как видите, ваше величество, я так и поступаю.

– Продолжайте.

– Ваше величество сказали, что любите меня?

– То есть я любил вас, Анрио, до вашей измены.

– Предположите, сир, что вы продолжаете меня любить.

– Пусть так.

– Раз вы меня любите, то вы, наверно, желаете, чтобы я был жив, да?

– Я был бы в отчаянии, если бы с тобой случилось какое-нибудь несчастье.

– Так вот, ваше величество, вы уже два раза могли прийти в отчаяние.

– Как так?

– Да, сир, два раза только провидение спасло мне жизнь. Правда, во второй раз провидение приняло облик вашего величества.

– А в первый раз чей облик?

– Облик человека, который был бы очень изумлен тем, что его приняли за провидение, – облик Рене. Да, сир, вы спасли меня от стали…

Карл нахмурился, вспомнив, как он увел Генриха на улицу Бар.