— А вы, голубчик, сделайте милость, порадуйте нас тоже чем-нибудь… эдаким… Любезный, — теперь он обращался к Борису, — не вы ли только что произнесли это волшебное слово — шампанское?
Шагая через ступеньку, Маяковский поднялся из подвала и вышел на Марсово поле. На ходу он совал руки в рукава пальто и всё не мог попасть. Щёки пылали — даже пронизывающий ветер не сразу их остудил.
Тоня выбежала следом, схватила Маяковского за локоть и пошла рядом.
— Вовка, я так по тебе соскучилась! Почти неделя прошла… Во-овочка…
Она старательно семенила в ногу с его саженными шагами.
— Ты правда дворянин? — Тоня попыталась заглянуть в насупленное лицо Маяковского.
— Правда, — буркнул он. — Столбовой.
— Ишь ты! Никогда не говорил…
Они шли вдоль Мойки. Володя машинально двигался к дому — он съехал, наконец, из «Пале-Рояль» и снял маленькую квартиру на Надеждинской, почти на углу с Кирочной. Новое жильё обходилось дешевле и было ближе к Брикам.
Обгоняя парочку, в сторону Пантелеймоновского моста проехали несколько грузовиков с солдатами. Несмотря на холод, в кузове первого кто-то пиликал на гармошке и пел:
Распроклятая машина Дружка в Питер утащила. Она свистнула, пошла, Расцеловаться не дала!
В следующем грузовике ехал свой частушечник, надтреснутым голосом перекрывавший нытьё двигателя:
Помолись, милашка, богу На Исаковский собор.