Пуришкевич осторожно подошёл.

— Вы уверены, что он… не умер?

Британец искоса посмотрел на депутата и взял Распутина под плечи.

— Надо его убрать, пока кровь не замарала шкуру, — сказал он.

Пуришкевичу пришлось взяться за глянцево блестящие голенища распутинских сапог, и вместе с Келлом они перенесли тело на гранитный пол перед лестницей. Мужик оказался тяжёлым. Крови на белой шкуре не осталось.

До сих пор Владимир Митрофанович никогда не видел Распутина. Знал он его только по фотографиям, которые делал некий Михаил Оцуп. Недели три назад в руки Пуришкевичу попала большая карточка: старец в кругу светских поклонниц за чайным столом. По заказу депутата знакомый фотограф переснял и подретушировал снимок. Пуришкевич подписал на нём фамилии тех, кто были рядом с Распутиным, добавил оскорбительную надпись и заказал несколько сотен копий. Тираж он роздал депутатам Государственной думы и разослал по редакциям всех петроградских газет. Посмотрите, мол, как развлекается святой чёрт с нашей аристократией!

И вот сейчас ни разу не виданный, ненавидимый им Распутин лежал на полу залы-бонбоньерки. Щуплый немолодой мужик с растрепавшимися длинными волосами и торчащей окладистой бородой. На животе васильковой шёлковой рубахи среди вышитых колосьев медленно расплывалось кровавое пятно. Всаженная в спину слева, под сердце, пуля прошла навылет через правый бок.

Дмитрий Павлович подвёл Феликса к дивану, усадил и налил ещё рюмку. Князь опять выпил залпом.

— Интересное ощущение, когда стреляешь в человека, — задумчиво произнёс он. — Очень интересное. Это тебе не голуби.

— Маша была права, — сказал Дмитрий Павлович. — Ты рехнулся.

Юсупов вдруг изменился в лице и со смехом вскочил с дивана. Оцепенение прошло.

— А что ты хотел? — жарко зашептал он, став перед великим князем и постепенно повышая голос. — Чтобы это сделали англичане? Сколько сказано о том, что Распутину не жить! Что такую тварь давно пора уничтожить! Что он достоин только одного — смерти! Все об этом только и говорили, все! С трибуны, в салонах, в ресторанах… Газеты захлёбывались: Распутин — злой гений! Распутин — враг отечества! Распутин — германский шпион! Надо помочь государю! Говорили, говорили, говорили… Но никто и пальцем не шевельнул! Ждали, пока появится добрый дядя и сделает всё за них, да? Никто, понимаешь, никто не подумал раздавить эту гадину! И только я — я! — Феликс Юсупов, вот этими руками…

Феликс посмотрел на свои белые руки с тонкими растопыренными пальцами и крикнул:

— Отдайте пистолет! Я убью его! Дмитрий, что ты стоишь? Стреляй!