– Золотом и серебром, господин. Цены будут устанавливать ваши купцы, – я увидел, как вспыхнули у него глаза, и понял, что переманил Марка на свою сторону. Его толстенькие пальцы начали возбужденно трястись, и я ему улыбнулся.

– Если мы согласимся торговать с вами, то нам взамен потребуется продовольствие. Это нужно будет включить в наше соглашение.

– Я уверен, что ваше требование вполне может быть удовлетворено, – сказал я.

– И еще арендная плата, – сказал Квинт.

– Арендная плата?

– Да, конечно. Земля, которую вы занимаете, принадлежит мне, вернее, большая ее часть, и меня следовало бы признать лишенным деловой хватки, если бы я не потребовал с вас арендную плату за ее использование.

– Мне необходимо для начала обсудить этот вопрос с моим командиром, Спартаком, но я уверен, что он будет готов пойти навстречу твоим требованиям, – подобные претензии уже граничили с наглостью, но я не стал высказываться на этот счет.

– Думаю, нам требуется время, чтобы обсудить это между собой, принц Пакор, – сказал Квинт и посмотрел на своих коллег. – Полагаю, мы сможем дать ответ завтра утром. Я лично сообщу тебе его у западных ворот через два часа после рассвета. А теперь, как мне кажется, наши переговоры закончены, если ни у кого нет больше вопросов.

Квинт посмотрел на каждого из своих коллег, но поскольку он уже решил, что обсуждать больше нечего, никто не стал ему возражать. Квинт встал.

– Благодарю тебя, принц Пакор. Охрана проводит тебя через город.

Я тоже встал и поклонился, затем повернулся и вышел из базилики, сопровождаемый теми же стражами, что встретили меня у ворот и привели сюда. Я испытал чувство огромного облегчения, когда прошел через ворота и направился обратно в лагерь. Не знаю, сколько времени я отсутствовал, но когда вернулся к дыре в частоколе, все меня ждали. Галлия сбежала вниз с земляного вала и бросилась в мои объятия, обхватив меня за талию и тесно ко мне прижавшись. Я чувствовал себя совершенно спеленатым, пока она меня обнимала и целовала. Когда она наконец отлипла от моих губ, я увидел, что по ее лицу текут слезы.

– Я думала, что никогда больше тебя не увижу! – сказала она. Я не стал ей говорить, что у меня была точно такая же мысль.

Мы прошли назад в лагерь, ко всем остальным, я обнялся со Спартаком и с Клавдией. Несколько воинов принялись заделывать брешь в частоколе, а мы направились к шатру Спартака. Галлия крепко держала меня за руку. По пути я рассказал им, как прошла встреча с римлянами, о Квинте Хортонии и доложил о своей уверенности, что они примут наше предложение, хотя это может нам стоить очень дорого. Когда я сообщил Спартаку о требовании арендной платы, он взорвался хохотом. Годарз просто заметил, что прагматизм – неотъемлемая часть самой природы римлян и они никогда не откажутся от выгодной сделки, сулящей прибыль. Спартак же сказал, что если они поставят нам все, что нам нужно, то неважно, сколько золота и серебра они желают получить взамен, поскольку это золото и серебро мы в любом случае забрали у римлян. Я рассказал ему и о Тите Сексте, командире тамошнего гарнизона, но Спартак был уверен, что практический подход с их стороны возобладает над стремлением этого болвана к славе.