Спартак сделал Годарза квартирмейстером всего войска, теперь он отвечал за распределение оружия, а также за сбор золота и серебра, которое к нам попадало. Этого добра у нас было особенно много, поскольку в число трофеев из Форума Аннии и Метапонта входило много дорогих сосудов для вина, ювелирных изделий и культовых принадлежностей, награбленных в храмах. Особенно много драгоценностей скопилось у галлов. Годарз потребовал все это сдать ему, но Крикс отказался. Потребовалось личное вмешательство самого Спартака, прежде чем он уступил. Драгоценные металлы переплавили в золотые и серебряные слитки, которые сложили под хорошей охраной в отдельном лагере для сокровищ, построенном Акмоном. Недовольство Крикса в какой-то мере смягчилось, когда Годарз отправил ему тысячу новых мечей для его воинов. У нас не было ни времени, ни средств, ни инструментов для изготовления кольчуг. Спартак заявил, что новые кольчуги придется снимать с убитых римлян. То же самое касалось и шлемов, хотя плетеные щиты, обтянутые кожей, вполне подходили для тех, кто не будет биться в первых рядах. Вот в кожах у нас недостатка не было вовсе, поскольку мы собрали тысячи голов крупного рогатого скота по пути от Везувия, плюс еще тысячи овец и коз. И, конечно же, мы не испытывали недостатка в молоке, мясе и особенно в меде, поскольку Бруттий славился высоким качеством своего меда и огромным количеством пчел и ульев.

В течение следующих недель мы занимались одними и теми же рутинными делами – я муштровал конницу, превращая ее в реальную боевую силу, способную бить римлян на поле боя. Все мои парфяне были назначены командирами сотен и занимались их боевой подготовкой. Нергал и Буребиста теперь командовали отдельными драгонами, соединениями по тысяче человек в каждом, разбитыми на сотни. Сам я командовал третьим, а Резус стал моим заместителем. Нергал и я командовали конными лучниками, тогда как у Буребисты конники были вооружены копьями и щитами. Не все, кто умел ездить верхом, смогли научиться стрелять из лука, тем более сидя в седле, поэтому их готовили, как готовят римскую конницу. Я приказал, чтобы на их обтянутых кожей овальных щитах была изображена белая конская голова, чтобы эта эмблема Хатры красовалась посреди вражеских земель.

Таким образом, конная часть нашего войска насчитывала теперь две тысячи лучников и тысячу копьеносцев. В какой бы драгон они ни входили, всякий день для них проходил одинаково. Час муштровки в пешем строю в полном снаряжении, затем завтрак, затем три часа конных упражнений, час на уход за конями и их осмотр, легкий обед в середине дня, а затем вся вторая половина дня – тренировки в стрельбе из лука и освоение приемов ближнего боя с копьем, мечом и щитом. Буребиста и его даки настояли на том, чтобы сохранить при себе луки, пусть даже остальные воины его драгона конными лучниками не были. Бирд и его люди не принимали участия в повседневных упражнениях. Они остались сами по себе, поскольку состояли из людей, привыкших к одиночеству, людей со странностями и нежелательных и неудобных типов. Но это были превосходные разведчики, которые разъезжали по всей округе, обеспечивая нам полную безопасность. Никакое римское воинство не могло напасть на нас неожиданно, пока мы оставались на зимних квартирах. Нергал ворчал, что люди Бирда подают другим дурной пример, но они жили отдельно от нас, в своем собственном лагере в предгорье, и мы редко их видели. Бирд являлся ко мне раз в неделю с рапортом и кратко сообщал последние сведения, но я был уверен, что он и его люди хорошо охраняют нас, и пока они хорошо выполняют свои обязанности, цена им – золото по их весу. Бозан не раз говорил мне, что ключ к успеху на поле битвы лежит в неустанных и суровых учениях и тренировках. «Тяжело в учении, легко в бою, мой мальчик!» – повторял он. Так оно и было. Должен признаться, что из бывших рабов получались отличные новобранцы. Они не имели представления ни о чем, кроме жестокости и железной дисциплины, так что для них не стало значительной переменой, когда пришлось каждый день заниматься тяжелым физическим трудом. Разница заключалась в том, что в нашем войске они сражались за то, чтобы сохранить свою вновь обретенную свободу, и они с большим энтузиазмом принялись за дело. Никакого ворчания, никаких подстрекательств к мятежу, одно только желание поскорее освоить приемы, которые позволят им убивать ненавистных римлян и оставаться свободными людьми.